Техноангелы (СИ)

Некоторое время они сидели, и никто не решался нарушить молчание. Каждый из них понимал, что вечером они расстанутся навсегда. И каждому из них хотелось сказать другому о том, что лежало у них на сердце. Но нужных слов не находилось, а потому, оставалось лишь молчать, слушая как бьется сердце сидящего рядом, самого дорого, самого близкого на свете человека. Потом она положила свою руку на его. Готара в порыве схватился за её ладонь обеими руками, сжав её, понимая, что он никогда не был так добр к Дарике, как она того заслуживала. Всегда ему казалось, что тайком она посмеивается над ним, что она с ним играет. Но теперь уже никакие сомнения не застилали его взор, и Готара понимал, что она для него прежнего — самый дорогой в мире человек. А теперь прежний старый Готара уходит, а вместо него явиться… кто? Никто не знал об этом, не знал и сам Готара, но он знал, что сейчас он должен быть с Дарикой, только так и не иначе. А потом, когда сумерки опустятся на землю и ночь закроет своими крыльями небо… Кто знает, что произойдет тогда?

А пока они сидели у мирно шумящей речки, разговаривали о чем–то, смеялись, шутили, и просто смотрели друг другу в глаза, не в силах оторваться друг от друга, от того, что они отбросив все сомнения и заботы, теперь рядом, вместе. Со временем небо стало темнеть, примеряя ночные одеяния, и уже ночные птицы запели под ветвями седого леса. Седолесье уже готовилось ко сну — ночные сторожа зажигали факелы, родители собирали по улицам расшалившихся детей, а Готара и Дарика все были вместе, на берегу речки, не в силах оторваться друг от друга. Наконец, они встали и пошли в кузницу Дарики. Войдя в кузницу, Дарика зажгла светец, а после стала что–то искать в большом дубовом ящике.

— Готара, возьми это, пожалуйста — протянула она ему украшенный гравировкой кинжал.

— Спасибо.

— Не за что, я сама это сделала, специально для тебя. Пусть мы и не увидимся больше, но я хочу, чтобы ты его взял.

Прикрыв глаза, сдерживая скупые слезы, Готара взял из её протянутой руки кинжал. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. И тут, словно бы обрушилась разделяющая их стена, они бросились друг к другу, и тогда и совершился их первый поцелуй. Никогда до этого ни Дарика не касалась уст мужчин, ни Готара уст женщины. А то, что произошло после поцелуя, скрыла тьма, окутавшая внутренность кузни после того, как порыв сквозняка погасил светец.

А после они вышли на улицу. Готара взглянул на Дарику, крепко сжав в руке её подарок, и увидел, что в глазах её стояли слезы. Потом она снова поцеловала его.

— Иди — тихо произнесла она — прощай, Готара…

И он пошел к дому вохва, а потом и побежал, потомучто, если бы он промедлил бы хоть мгновение, то уже не смог бы идти дальше. И уходя, он чувствовал, как по щекам Дарики текут слезы, и не в силах был осушить, ибо его влек зов на дорогу… куда?

Наконец, Готара подошел к дому волхва. Когда он вошел, то увидел, что волхв сидит за столом, а на столе горят свечи, освещая разложенные перед ним пергаменты.

— Рад тебя видеть, друг мой! — приветствовал он вошедшего.

— Я попрощался с Дарикой — медленно произнес Готара — что происходит, Даргус?

— Ты ступаешь на иной, особый путь, Готара. На этом пути ты не сможешь быть человеком, и, увы, ты будешь одинок.

— Но почему? И почему на этот путь ступаю именно я?

— Так заповедано, так должно, Готара. Это решать не мне.

— А кто? Кто решил это?

— Ты.

— Не может быть — выдохнул пораженный Готара. Но после шока от слов волхва к нему пришло понимание. Он вспомнил о том, как он бежал от людей, как лес принимал его как сына, и как звери и духи лесов становились его новой семьей. Люди оттолкнули, но и сам он отвернулся от них, а что произошло раньше — Готара не знал. Но то что и он сам сделал так, что стал «чертом лесным», как называли его в Седолесье — теперь он понимал это ясно и четко, будто бы это было начертано болью на его сердце. Так оно и было — и его сердце ныло от разлуки, и он сжал в руке кинжал, ощущая, как лезвие врезалось в его ладонь, и кровь заструилась по руке, капая на пол.

— Я умру? — зачем–то спросил Готара.

— Нет, друг мой, ты не умрешь. Но иногда ты будешь мечтать об этом, особенно в первое время.

— Да что такое. Даргус! Скажи мне, в чем дело?!

— Успокойся, Готара. Ты стал одним из тех, кто участвует в Великом Коловращении, на так, как это делают все.

— О чем ты?

— Скажем так, я знаю несколько больше о сути мироустроения, чем другие люди. И больше, чем большинство волхвов. Такой дар очень редко встречается, но и он не дает всей полноты знания Коловращения. И каждый из тех, у кого есть дар играет свою роль. А некоторые перестают быть людьми.

— И я?

— Да.

— Но почему?

— Такова твоя суть. Очень скоро ты соприкоснешься с этой стороной твоей сути, и ты обретешь себя в большей мере, чем ты есть сейчас.

— Но разве я — это не я?

— Ты не человек в своей сути. Да ты был собой, о чем тебе и говорил друг волк. Но сейчас ты станешь собой. И ты узнаешь, кто таков друг волк.

— Это дух? Или бог?