Техноангелы

— Будут. Но вот как то не совсем у вас по ангельски все, так чтоли… В общем технически, вы ангелы. И еще в вас какое–то влияние городов чтоли. Вы у нас что–то вроде городских ангелов каких–то. Никто ничего не понимает, так что можете называть себя как хотите, вы у нас в первые такие, можете этим гордиться. И название себе придумайте, покрасивее, чтобы потом стыдно не было — засмеявшись при этих словах, Тзимицу повесил трубку.

Некоторое время, ребята сидели молча… По радио песня Emerald Sword без предупреждения сменилась другой. Что это за песня, узнал только Маледикт, который сказал, что это песня из одной компьютерной игрушки.

— Кстати там и про Тзимицу было, в этой игрушке — сказал Маледикт.

— Ладно — махнул рукой Джестер — что делать теперь то будем? Вот песня доиграет и потом? Да и как нам называться то?

— Ну, технически мы ангелы… — задумчиво проговорила Вика — технически… техноангелы какие–то.

— А мне нравиться! — хмыкнул Маледикт — звучит так интересно и неординарно.

— Угу — скептически отозвался Джестер — впрочем, я ничего лучше придумать все равно не могу.

— А я то думала, зачем я эти фенечки из проводов сделала — засмеялась Вика — теперь вот вижу, что неспроста!

— Ну, все — решил Маледикт — будем ангелы в проводах!

При этих словах все засмеялись, а песня тем временем уже подходила к концу.

Джестер решительным жестом взял трубку, и позвонил по первому номеру, который был в записной книжке. После нескольких гудков он услышал приятный женский голос, который сказал «Соединяю» и Тзимицу по радио отозвался:

— О, кто–то еще дозвонился нам в час ночной! Здравствуйте! Рады слышать вас в ночном эфире!

— Здравствуйте! — неуверенно проговорил Джестер.

— Здравствуйте снова! Итак, теперь в нашей дискуссии участвуют уже три стороны, неплохо. Представьтесь, пожалуйста.

— Джестер.

— Отлично, Джестер. Я слышу, у вас гудит мотор, вы сейчас в дороге, быть может с друзьями?

— Да это так…

— Замечательно! Не могли бы вы рассказать о вашем опыте поиска самого себя, своего второго «я».

— Ну… я пережил многое, прежде чем нашел его по настоящему… Иногда мне казалось, что я брежу, но я встретил самого себя, который рассказал мне о том, кто я и каков…

— Удивительно! То есть вы имели встречу с самим собой?

— Ну можно и так сказать.

— А ваши друзья?

— Они тоже имели подобные встречи.

— И как? Как вы пережили встречи с самим собой? Что вас удивило, или быть может даже шокировало?

— Лично меня встреча с самим собой очень изменила… Особенно внешне.

— Интересно — проговорил Тзимицу, продолжая их разговор так, будто бы он и не звонил только что им по телефону, рассказывая об ангелах — а ваши друзья? Они также изменились?

— Нет, они остались прежними.

— Скажите, Джестер, мы только что разговаривали о любви, и о том, как она влияет на человека, и помогает ли она ему раскрыть себя, увидеть себя такими, какими мы есть на самом деле. Вы могли бы что нибудь сказать об этом?

— Мне сложно об этом сказать… но мои друзья были в месте, где все влюблены… Очень странное место, где, наверное, нет места людям, таким как мы с вами.

— То есть вы говорите о том, что любовь это ужасно?

— Нет, что вы, конечно же нет. Просто любовь, это еще не все. Кроме всего на свете еще остаемся мы сами, такие какие мы есть.

— Очень интересно. А каков вы? Вы можете описать себя одним словом?

— Я техноангел.

В ответ Тзимицу засмеялся — Интересное определение…

Неожиданно по радио раздался голос Норгус — Джестер, Джестер, это ты?

— Да это я, Норга! — воскликнул Джестер.

Видя его волнение, Маледикт и Вика заставили его остановить машину, чтобы он и в самом деле куда–нибудь не врезался. После чего Вика сжала его руку, а Маледикт похлопал его по плечу, пытаясь успокоить

— Джестер! Джестер! Не молчи! Я так скучала по тебе! Ты пропал! Как ты? С тобой все в порядке?

— Да, спасибо, что беспокоишься обо мне… Я в полном порядке…

— Ты встретил своих друзей?

— Да, хотя было все несколько иначе, чем я думал… чем я представлял, ну в том видении…

— А разве это важно? Главное, что хорошо то, что хорошо кончается, верно? — спросила его Норгус.

— Да, ты права, Рита — назвал её Джестер тем именем, которым привыкли называть её многие в их компании.

— Рита… Ты так давно не называл меня этим именем… Ты так изменился, с тех пор, как все началось, а Джестер?

— Да, пожалуй это так.

— Скажи, кто прав из нас, когда мы говорим о любви? Я или Тзимицу?

Тзимицу по радио даже рассмеялся, когда услышал это.

— Ну что ты смеешься? — с укором спросила его Норгус.

— Да так, интересная радио–дискуссия у нас выходит.

— А что тебя удивляет?

— Меня удивляет то — неожиданно для всех сказал Джестер — что мы все знаем, кто мы есть, и о чем мы разговариваем. Но мы зачем то разыгрываем тот никому не нужный спектакль. Зачем? Для кого?

— А мы уже кончили его разыгрывать — расхохотался Тзимицу, видимо, окончательно перестав изображать из себя радио–диджея — кстати, Вик, Маледикт, тоже можете говорить, мы вас слышим.

— Тзимицу, хватит паясничать, и объясни, в чем тут дело — потребовала Вика.

— Да ни в чем особенно. Сейчас мы делаем то, что должны.