Технологический рывок. Книга вторая

Гуляя, я размышлял, что же мне делать дальше. Без глобальной реформы всего вокруг избежать революции тысяча девятьсот пятого года не удастся. Нужно менять всё, совершенно всё. Если жизнь чиновников ещё хоть как-то попадает под определение человеческих, то жизнь рабочих и сезонных работников, выглядит как сущий ад. Самые настоящие бараки. И простыми приказами здесь не обойтись. Надо строить социальное жильё за счёт государства, нужна программа, рассчитанная на десятки лет, а это опять кредиты и деньги. Но при строительстве такого жилья получится снизить и цены на аренду в крупных городах, а это улучшит положение малообеспеченной прослойки государственных служащих. Нужен проект домов, подобный «хрущёвкам» моего времени, быстрым в строительстве и недорогим. Дома должны быть деревянными и двухэтажными с общими печами на несколько комнат. Но такие дома долго не простоят, если делать их из сырого леса, а такого количества сухого будет не найти, хотя, если ввести запрет на экспорт древесины или лучше ввести дополнительные пошлины, что позволит удержать цены на внутреннем рынке и позволит реализовать продукцию внутри страны. Строить надо по всей стране, рядом с крупными заводами и горнодобывающими предприятиями. Примерная стоимость двухкомнатной квартиры должна составить сумму, не превышающую пятисот рублей, если разделить на двадцать лет, и на инфляцию в пять процентов годовых, то ежемесячный платёж должен составить три рубля тридцать копеек. То есть, вполне посильная плата. Строить надо, конечно же, по системе «евродвушка» из моего мира. Водопровод и канализация добавят ещё полрубля, но даже это уже позволит сделать условия более схожими с человеческими. Если взять количество рабочих мужского пола, то, чтобы расселить хотя бы половину из них, потребуется выделить триста пятьдесят миллионов рублей. Сумма огромная, значит, надо привлекать крупный капитал, возможно, выпускать облигации долгого обращения. Так и назвать их жилищные облигации, но тогда ставка должна быть выше или обеспечиваться золотым запасом страны. Этот вопрос надо будет обсудить с министром финансов. Я достал блокнот и сделал запись в нём, чтобы не забыть.

Задумавшись, я остановился на мостике через ручей и не заметил, как ко мне подкрались мои брат и сестра, вооружённые снежками. Первый снежок угодил мне прямо в спину, отчего я вздрогнул и хотел уже выхватить револьвер, но вовремя заметил улыбающуюся охрану, смотрящую мне за спину. Обернувшись, я с трудом увернулся от следующих двух снежков. И увидел своего брата Михаила, который лепил следующий снежок и Ольгу, которая пыталась прицелиться в меня, а поодаль стояла Мария Фёдоровна и хитро улыбалась, теперь стало понятно, кто же подговорил их на эту шутку. Я с удовольствием вступил в игру, и мы полчаса кидались друг в друга снежками, пока все не утомились и не присели на скамейку, отряхиваясь. Когда удалось немного очиститься, Мария Фёдоровна спросила у меня:

- О чём ты так усердно думал? У тебя было такое выражение на лице, что я решила, что тебе необходимо отвлечься.

- Спасибо, Мама’, я действительно немного устал. Читал отчёт, как живут простые рабочие со своими семьями. И пришёл к выводу, что свиньи живут по сравнению с ними, как короли. На одного человека приходится в среднем полтора-два метра. Питаются всю неделю большинство сухим перекусом. Мяса большинство вообще не видят, а рабочий день у многих от четырнадцати до восемнадцати часов. Зарплата настолько нищенская, что они всё тратят на еду, аренду угла и самую дешёвую одежду. И так из года в год. Но и это ещё не всё, закон о правах рабочих от тысячи восемьсот восемьдесят шестого года не распространяется на сезонных рабочих, а их в несколько раз больше. О какой поддержке царской семьи в этом случае может идти речь. Права женщин, которые мы декларировали, так и остались на бумаге, и никто их не собирается выполнять. Пройдёт пять — семь лет и революционное движение уже будет не остановить. Ты понимаешь, то эти люди когда-нибудь не выдержат и, озверев, начнут резать всех, кого они посчитают виновными в их положении.

Здесь армия уже не поможет, тем более, что через пять лет количество рабочего класса увеличится вдвое. Мы уже давно живём на бочке с порохом и пытаемся развести на ней костёр. Я вообще удивляюсь, как они ещё терпят это и не свергли нас, ведь, по правде сказать, им есть, что нам предъявить, - высказался я своей матери и почувствовал, как мне стало легче от этого. Именно эта ноша и выгнала меня из тёплого и уютного кабинета. Слишком живо я представил себе условия жизни рабочих, что меня охватила тоска безысходности. Ведь окажись я не в теле Николая Второго, а в теле работяги, который живёт в таких условиях, после жизни пусть и скромного работяги своего времени я, наверное, стал бы ярым социалистом, борющимся за права рабочих и крестьян, и сам бы стал призывать к стачкам и бунтам. Сейчас немного отвлёкшись и стряхнув с себя это впечатление, я понял, как сильно меня проняло.