Технология власти

Главные пункты устава -1, 3, 5- прямо и непосредственно относились к практике Сталина и его негласного кабинета внутри ЦК, но Сталин как раз по этим пунктам ввел в партийный бой свой первый резерв — ЦКК. Прав да, сначала, он использовал не весь состав ЦКК (так как из 195 ее членов, избранных на XV съезде, не менее половины составляли люди Бухарина, Рыкова и Томского и даже не весь состав Президиума ЦКК (21 человек), котором также сидели бухаринцы. Сталин использовал лишь отборную ее головку — руководителей ЦКК. По ступая так, Сталин не нарушал и формально устава партии. Напомним, что в уставе говорилось: Президиум ЦКК делегирует в Политбюро трех членов и трех кандидатов, а Оргбюро пять членов и пять кандидатов из состава Президиума для участия на заседаниях этих высших органов с правом совещательного голоса. Впоследствии, на XV съезде, предусмотрительный Сталин внес весьма не заметные, но важные изменения в этот пункт устав партии. Именно: Президиум ЦКК делегирует в Политбюро не трех, а четырех своих членов и четырех кандидатов с более широкими правами. Кардинальное значение новых изменений состояло в том, что, расширяя состав делегации Президиума ЦКК в Политбюро и отменяя старый пункт устава на этот счет, сталинцы сознательно не оговорили (как это было в старом уставе), что делегация Президиума ЦКК пользуется "правом совещательного голоса". Это было первое изменение. Второе изменение, внешне так же мало заметное, а по существу столь же важное, заключалось в следующем: в старом уставе Президиум ЦКК был единственным высшим руководящим органом ЦКК между ее пленумами. Как таковой, он руководил и Секретариатом и Партколлегией ЦКК. Партколлегия (5 членов и 2 кандидата), собственно, и представляла собой высший партийный суд, но зависимый и подчиненный Президиуму ЦКК, в составе которого, как указывалось, почти наполовину сидели бухаринцы. Теперь Сталин сделал Партколлегию независимой от Президиума ЦКК, а ее решения безапелляционными.

Решающее значение этих изменений для Сталина и сказалось потом в его борьбе с Бухариным. Для полноты картины добавлю, что в устав был включен и совершенно новый пункт[40]: "Члены партии, отказывающиеся правдиво отвечать на вопросы контрольных комиссий, подлежат немедленному исключению из партии".

Во главе Президиума ЦКК стоял Серго Орджоникидзе. Во главе высшего и теперь "независимого" суда партии стояли — Ем. Ярославский, Шкирятов, Сольц, Землячка, Янсон. Постоянной делегацией Президиума ЦКК в Политбюро были те же лица — Орджоникидзе, Ярославский, Шкирятов и Сольц. Теперь, когда после июльского и ноябрьского пленумов ЦК (1928 г.) и боев внутри Политбюро Сталин убедился, что в Политбюро действительно нет "оппозиции", а есть борющиеся между собою равные силы, он и ввел в бой свой первый резерв.

Мотивируя тем, что в Политбюро нет твердого большинства по важнейшим вопросам текущей политики, Сталин предложил проводить совместные заседания Политбюро и явно сталинского Президиума ЦКК.

Какие же меры предпринимала группа Бухарина против столь открытого "организационного окружения" (выражение Бухарина) ее Сталиным? Если не говорить о злополучной беседе Бухарина с Каменевым, то, кажется, что никаких. И это несмотря на наличие равного положения в Политбюро, на сочувствие и поддержку (одних — открыто, других — предположительно) солидных групп в ЦК и ЦКК, всего аппарата ВЦСПС и ЦК союзов, несмотря на известные позиции в Красной Армии, активность и поддержку ведущих групп партийных теоретиков и пропагандистов, несмотря, наконец, на сочувствие и возможную поддержку основного населения страны крестьянства. Все объективные факторы говорили за Бухарина. Но, увы, недоставало все-таки одного фактора, который Ленин называл "субъективным фактором": организации жертвенных революционеров. Бухарин был для этого слишком теоретиком, Рыков — педантом, а Томский — одним воином в поле. Руководители правой оппозиции до смерти боялись нарушения легальности партийных рамок, которые так нещадно прямо на их же глазах ломал Сталин. Они боялись обвинения во фракционности, тогда как в их же присутствии Сталин создал собственную фракцию — "партию в партии". Руководители правой оппозиции боялись апелляции через голову Сталина и его аппарата к партийной массе, а Сталин в беспрерывных письмах и инструкциях не только апеллировал через головы Политбюро и Оргбюро к партийной массе, но и без малейшего стеснения громил и разносил ее местных выборных руководителей, чтобы заменять их назначенными из Москвы.

У Сталина не было объективных факторов Бухарина, но зато у него был тот самый ленинский "субъективный фактор" — динамичная организация вышколенных дельцов, способных на авантюру, неразборчивых в приемах, жадных до власти. Их сила заключалась в том, что в интересах борьбы за власть они были готовы на большее, чем Бухарин и Троцкий вместе взятые: на то, чтобы осквернить мавзолей Ленина, а Маркса с Энгельсом предать вечной анафеме, если только от этого зависит их победа. Кто этого не понимает, тот знает сталинцев только по книжкам.