Техномаг

После того как добровольные помощники покинули помещение, я еще раз внимательно осмотрел противника. Вояка успел прийти в себя. Его лицо приобрело нормальный цвет. Роста он был одного со мной, однако шире в плечах и весил, пожалуй, килограммов на двадцать больше. Это были совсем не лишние килограммы – не бесполезная масса жира. Впечатляющие бугры мышц перекатывались на его руках и плечах, а рельеф торса казался непробиваемой броней. Пожалуй, этого парня с успехом можно демонстрировать студентам-медикам на лекциях по изучению строения мышечной системы человека в качестве учебного пособия.

Мое невольное восхищение красивым телом офицер воспринял, как испуг. На его усатом лице появилась самодовольная ухмылочка, сделавшая его похожим на кота, который, загнав мышь в угол, вот-вот запустит в нее когти.

– Сейчас я раздавлю тебя, как муху! – прошипел он.

Без лишних разговоров я начал сближение. Это хорошо, что он не знает о возможностях моего обновленного организма. На его стороне сила и масса. На моей – ловкость, гибкость и отличная координация движений.

Когда я преодолел треть разделяющего нас расстояния, он начал атаку. Сделав несколько шагов в моем направлении, он прыгнул, намереваясь, сбить противника с ног и подмять под себя. Я был готов к чему-то подобному и, совершив небольшой подкат в его сторону, сел на шпагат, пропуская могучее тело над головой. Левая рука толкнула его ноги вверх, чтобы, не дай бог, они не заехали мне в лицо. Одновременно правой я нанес удар в то самое место, которое обычно защищают футболисты во время пенальти и по которому боксерам бить категорически запрещено. Удар был рассчитан очень тщательно. Я вовсе не задавался целью, чтобы такой красавец-самец впоследствии стал неполноценным инвалидом. Силы удара хватило лишь на то, чтобы отключить его на время, но никоим образом не покалечить. Звон разбитого писсуара за спиной возвестил о том, что мягкой посадки не получилось.

– Боеголовка поразила цель в заданном квадрате, – прокомментировал я встречу его головы с твердым предметом.

Поднявшись на ноги, я подошел к поверженному. Офицер лежал в позе эмбриона и был без сознания. По волосам его, как следствие удара о фаянс, стекала струйка крови. Лицо было бледным. Я наклонился и услышал его дыхание. Оно было неглубоким, но ровным.

«Однако крепкая башка у парня», – восхищенно подумал я, ногой отодвигая черепки подальше от его головы.

Неудачнику-дуэлянту следовало оказать первую помощь, привести в чувство, а заодно поинтересоваться: не желает ли товарищ дальнейшей сатисфакции. В том, что ответ будет отрицательным, дураку понятно. Пару-тройку дней ему предстоит провести в постели, ставя винные компрессы на интимные места. Рана на голове опасности не представляла – неглубокий разрез кожи, из которого кровь уже не текла, лишь немного подкапывала. Я налил воды в стакан, найденный на туалетной полке, и слегка обрызгал усатое лицо. Воин зашевелился, приходя в сознание, веки его затрепетали, к щекам начал возвращаться румянец. Вдруг из его горла вырвался крик боли, и парня еще больше скрутило. Проклятия, вперемежку со стонами, возвестили о том, что он пришел в себя окончательно.

– Ты покричи, покричи – легче будет! Женщин здесь нет, можешь не стесняться в выражениях!

Мой совет принес быстрые и обильные плоды. Парень матерился громко и витиевато. Однако до шедевров в сфере ненормативной лексики моей далекой родины, когда тремя, двумя и даже одним словом, посредством общедоступных лексических и грамматических манипуляций создавались целые поэмы, ему было, как до звезд. Эпитеты: шелудивый мартыш, дерьмо клюворылого квака, кривозадый драконохвост, по большому счету, мне ни о чем не говорили.