Техномансер. Случайная встреча (СИ)

- Я не вижу ничего смешного, – пробурчала мантикора, выдыхая облачко пара. Монстр помялся на месте, после чего обошел операционный стол по широкой дуге и прилёг по правую сторону от Люта. – Даже больше, ваши идеи начинают меня пугать. А что дальше? Вдруг операция пойдёт не по плану?!

- Вероятность успеха семьдесят два процента, – отозвался голем, медленно смазывая свои руки специальными магическими травами, растущими в лабиринте. Поблескивающие белым светом травки имели сильнейший эффект антисептика. – Аргумент: плоть Люта не отвергает ядро, но чужеродная магия негативно влияет на всеобщую стабильность систем тела. Нам нужно просто показать телу, что камень – не чужеродный элемент.

- И каким же образом?

- Мы подсоединим ядро к сердцу и кровеносной системе, – спокойно ответил механизм, указывая пальцем то на камень, то на улыбнувшегося мальчика. – Пустим магию по кровотоку. Этого будет достаточно, чтобы окно статуса восприняло аномалию и ассимилировало её, позволяя изменить тело. Мои алгоритмы пришли к выводу, что изменения будут минимальны. На внешнем уровне это, по моим подсчётам, практически не отразится. Возможна незначительная перестройка мышц и тканей, но ничего серьёзного или непоправимого. Вторая пара рук, к сожалению, не вырастет.

- «К сожалению», – понятливо покивала мантикора, практически ничего не поняв из речи своего механического товарища. – Конечно, вторая пара рук человеку бы не помешала! Хотя какой человек? Ты наконец доломал своё ядро и решил сделать из Люта ксеноса!

- Он не будет ксеносом, – отрицательно покачал головой голем, на мгновение окрасив свою маску в алые цвета. Механизм просто не понял, что его товарищ говорил с нескрываемым сарказмом и язвительностью. – Но и человеком Лют уже точно не будет. Стоит заметить, что он и не был человеком, так как у людей...

- Нет Божественной ауры, – перебила его мантикора, испуская ещё один унылый вздох. – Я понимаю, но... не знаю, это неправильно! Мои инстинкты говорят, что вы поступаете неправильно, замахиваясь на уровень создания новых рас. Или видов? Скрещивать два разных существа, причём одно из которых – порождение лабиринта, а второе... Ну, связанное с Богами, ведь так? Это может плохо закончиться!

- Дядя, всё будет хорошо, не волнуйся, – мальчик провёл деревянной рукой по груди, оставляя на ней горизонтальную кровавую полосу. – Боли нет – это иллюзия, навязанная страхом. Страха нет – это иллюзия разума, вытекающая из ожидания боли и смерти.

Зачитав мантру, которую Лют сам придумал, он перечеркнул рану вертикальной полосой, придавая ей вид окровавленного креста.

- Я готов, отец. Вверяю тебе свою жизнь.

- Не волнуйся, твоя аугментация пройдёт успешно, – искривлённым голосом произнёс бронзовый голем. На его синей маске всплыла алая улыбка. – Ты станешь лучше, чем был. Ведь я твой отец. Твой творец. Начнём?

- А обезболивающие? – спросила мантикора, наблюдая за тем, как голем подносит к груди прикрывшего глаза мальчика скальпель.

- Они не потребуются, – отозвался голем, начиная делать довольно глубокий разрез на груди, но на лице Люта не дрогнул даже мускул. – Могут вызвать негативные последствия, вступив в резонанс с магической энергией ядра. Сын, ты как?

- Мой разум холоден, – тихо отозвался мальчик.

- Молодец. Я горжусь твоими успехами.

- Безумцы, – буркнул серогривый ксенос, пожевав нижнюю губу.

Монстра удивляло то, насколько схожими стали голем и человеческий ребёнок. Бронзовый механизм стал более человечным, даже если он просто притворялся, а ребёнок, словно в насмешку, стал напоминать голема. Игнорирует боль, задавливая её волей, соглашается на столь ужасающие операции...

Но сейчас монстру оставалось лишь наблюдать и, в случае нужды, помогать. Ведь это был их выбор.

Через шесть часов самая трудная операция за время существования голема завершилась. Всё это время Лют находился в сознании, иногда он морщился из-за того, что в его теле буквально копались острые пальцы отца, говоря о чудовищном уровне боли, что испытывал мальчик, но он не обронил ни слова. Даже не вскрикнул, продолжая великими усилиями воли задавливать «несуществующие» страх и боль. Главное верить, что их не существует, и это, как было видно, давало свои плоды.

Что ж, у великой веры было одно как положительное, так и негативное свойство – она ослепляла.

Но вот окровавленный голем сделал последние штрихи над телом Люта, словно завершающие мазки на картине, заставляя помещённый в центр груди камень засиять мягким желтым светом.

- Исцеляй его, аугментация успешно завершена.

- [Отдаю свою жизнь в обмен на боль этого тела. Обмен жизни!] – пророкотал монстр, начиная морщиться от ударивший в голову боли.

Под операционным столом вспыхнула зелёная пентаграмма, от живота мальчика, куда был вонзён острый хвост мантикоры, во все стороны ударила волна салатового света с примесями жёлтых всполохов, после чего глаза ребёнка вспыхнули двумя золотыми протуберанцами.