Технотьма (тетралогия)

Сквозь рев мотора донеслась ругань Крючка. Из пролома выползал Кромвель, шарил рукой у пояса, пытаясь вытащить револьвер. Должно быть, при падении его обо что-то здорово приложило лицом: весь в крови, нос свернут набекрень, губы размазаны в кашу, разбитый монокль болтается на проволоке у щеки. Схватив трубу, Туран кое-как поднялся. От боли его мутило, в глазах плясали искры, голову наполнял звон.

Кромвель поднял револьвер, рука его ходила ходуном. За спиной Турана раздался хрип Бочки:

— Кончай его!

Охотник выстрелил, пуля обожгла висок Турана и угодила в шею вставшего на ноги бандита. Тот всхлипнул, прижал ладони к горлу и ничком повалился в ил.

Что-то хрустнуло на крыше сарая. Над головой Кромвеля сморщился гармошкой лист жести. Охотник скорчился, прикрываясь, испуганно глядя вверх.

Козлы с лебедкой заваливались медленно, будто неохотно. С протяжным треском вся конструкция ухнула на Кромвеля.

Беглец опустился на колени. Из-под обломков торчала дергающаяся рука. А где револьвер? Он отбросил сломанную доску, потянул в сторону лист жести — плечо продрала боль, Туран скривился и зажмурил глаза. Нет, не найти сейчас оружие, нет сил разбирать завал.

Двигатель самохода смолк. Сквозь шум ветра и шипение пара донесся стук дверцы. Опираясь плечом о покосившуюся стену, Туран встал.

Из сарая вышел Крючок с обрезом в руке. Взвел курки и наставил стволы на беглеца.

Вокруг клубился пар, в расселине позади булькало и клокотало.

— Иди сюда! — сказал Туран и поднял трубу над головой.

Крючок молча целился. Они стояли неподвижно, укрытые от мира облаком пара, и не видели, как потемнело небо на севере. Иловая буря неслась к Соленому озеру на крыльях ветра.

По губе Крючка текла кровь. Бандит слизнул ее, сплюнул. И сказал хрипло:

— Геда.

Туран молча глядел на него.

— Геда, — повторил Крючок. — Слышишь меня? Братик… Знаешь, каким я стал после того?…

Туран шагнул к нему. Крючок опять слизнул кровь и выстрелил.

Эхо покатилось между холмами. За мгновенье до выстрела стволы дернулись вверх — пули ударили в трубу, выбив ее из рук Турана. Ладони обожгло, он вскрикнул, упал на колени.

Бандит опустил обрез, вытер мокрое лицо рукавом и пошел к кабине фургона.

Туран стоял на коленях, разглядывая кровоточащие пальцы, поцарапанные ржавыми заусенцами трубы. Заурчал двигатель, самоход дернулся, дал задний ход, выезжая из остатков сарая, и стал разворачиваться. Крючок, так и не взглянув на беглеца, переключил скорость и покатил к холмам. Отойдя от сарая на несколько шагов, Туран упал, неловко подогнув раненую руку. Он лежал долго-долго, целую вечность, слушая, как приближается буря, как клокочет и воет воздух в утробе огромной тучи, ползущей низко над Донной пустыней, задевающей мягким брюхом верхушки слоистых холмов.

Мир почернел, вой ветра заглушил все звуки.

И когда наступил конец света, когда солнце исчезло вместе с небесами и на Донную пустыню опустилась ночь времен, Туран Джай услышал посреди адского рева меланхоличный, протяжный плач губной гармошки.

Часть четвертая ЗЕМЛЯ И НЕБО

Глава 14

Туран рывком сел на кровати и зашарил рукой у ремня в поисках пистолета или ножа.

Не найдя ничего, огляделся.

Где это он?

Стены комнаты сплетены из толстых желтых стеблей, отчего кажется, что тебя посадили в корзину. Дневной свет льется сквозь затянутое полупрозрачной шкурой ползуна круглое окно над головой. Почему оно на потолке? И что за серая блестящая поверхность видна сквозь него?

Хотелось пить, в горле пересохло. Ничего не понимая, Туран снова огляделся: кровать, тумбочка, дверь на другой стороне комнаты. И все. Старая одежда комом валялась в углу, на нем были штаны — чистые и непомерно широкие, они свалились, как только он встал с кровати. Слегка закружилась голова, Туран подхватил штаны и сел. Найдя завязки, стянул их на животе, подвернул брючины.

На правой ноге и предплечье — бинты. Колено болит, но не сильно, ноет плечо. Туран втянул носом воздух — пахло травами; пощупал колено — под бинтом компресс. Осторожно помассировал голень… Нормально, через пару-тройку дней можно будет ходить не хромая. Медленно, чтобы не потревожить плечо, поднял и опустил правую руку. Покрутил головой, разминая шею, и прислушался к тихому гулу, доносившемуся снаружи.

Пол под босыми ступнями слегка качался.

Он что, на сендере? Что за странная машина — с кузовом из плетеных водорослей! Хотя звук не похож на тот, что издает обычный двигатель.

В изголовье кровати лежала рубаха, тоже очень большая — пришлось закатать рукава и завязать полы узлом. Старые ботинки, почищенные и высушенные, стояли у кровати, он сунул в них ноги, прошелся по помещению. Положил ладонь на стену, из-за которой лился приглушенный рокот. Она едва заметно дрожала.

Что, если он на сендере… людоедов? Кочевники используют седла и щиты, плетенные из водорослей Соленого озера, а у комнаты — или кузова? — такие же стены.