Технотьма (тетралогия)

Выскочившая из кабины вездехода Мира выстрелила по несущейся машине, откуда тут же открыли огонь. Солдаты успели сделать пару выстрелов, а сендер уже промчался мимо и влетел на эстакаду. Из окон высовывались головы, стоящий в багажнике великан с заплетенными косичками, развевающимися на ветру усами размахивал длинным охотничьим ружьем.

— Кочевые! — прорычал Влас, целясь в него. — Откуда они здесь?!

Палец на спусковом крючке напрягся, и я вонзил в его руку заколку Инки, которую выхватил из рукава.

Влас заревел, как раненый кабан-мутафаг. Заколка глубоко вошла между костяшками среднего и безымянного пальцев, по запястью потекла кровь. Ударив Власа носком сапога под колено, я вырвал из его руки карабин и отскочил, вмазав Япету прикладом по темени.

Сендер преодолел половину эстакады, он вилял и трясся, скрежеща по бетону дисками с ошметками прикипевшей резины. Летели искры, кочевники кричали и улюлюкали. Стоян в багажнике выстрелил, пуля пронеслась высоко над нашими головами. Влас, упав на колени, вцепился зубами в торчащий из руки конец заколки и вырвал ее. За спиной рыкнул двигатель мотоцикла — Япет после моего удара, поваливший грудью на рулевую вилку, случайно включил зажигание, а ногой дернул педаль скорости. Я едва успел вывернуться из-под переднего колеса, увидел перед собой Карпа с пистолетом в руке и ткнул в него штыком.

— Брось! — страшным голосом заорал я, пытаясь перекричать скрежет колес сендера и рев мотора. — Пристрелю!!!

Карп отшвырнул пистолет с таким пылом, что тот высек искру из бетона. Мотоцикл с вопящим от страха Япетом слетел с эстакады, переднее колесо задралось кверху, будто омеговец прыгал с трамплина, он припал к рулю и пропал за краем.

Карп с Власом, пригнувшись, побежали вниз. Машина поравнялась с ними, кочевники открыли огонь из пороховых самострелов. До пояса высунувшийся из дверцы низкорослый бородач с перемотанным боком, тот, что когда-то запрыгнул в гондолу «Каботажника», метнул копье. Влас, выстрелив на ходу из револьвера, нырнул за обломок плиты, копье ударилось в бетон и упало.

Омеговцы спешили к основанию эстакады. Пыхнув дымом, завелся вездеход.

Сендер был уже совсем рядом. Стоян, перезарядив ружье, повернулся в багажнике и прицелился в спину улепетывающего Власа.

— Нет! — закричал я.

Сендер одним диском налетел на большой камень, правая сторона его подскочила, старший Верзила повалился на бок, так и не выстрелив, но сразу вскочил.

— Не стрелять!!! — орал я.

Водитель затормозил, крутанув руль. Машину занесло, развернувшись боком, она встала на самом краю, едва не сбросив меня вниз — пришлось отскочить на бетонный зуб. Двигатель закашлял и смолк. Стоян, широко расставив ноги и пригнувшись, целился в спину Власа.

— Не стрелять! — Я толкнул его под локоть. Кочевник нажал на спуск, но ствол подскочил, и пуля ушла выше.

Остальные полезли наружу. Старший Верзила промычал, коверкая слова, преувеличенно гримасничая, морща лоб и жмурясь:

— Чиво-о ты?! В хребет ему… не дал, Альбинос, чи-во-о?

— Прекратить стрельбу! — Я толкнул его ладонью в грудь. — У них Орест!

— Какой Орест? — спросил низкорослый Крум. Он первым выпрыгнул на узкую полоску бетона между машиной и краем эстакады, потирая замотанный грязными бинтами бок. — То кто, Альбинос?

— Учитель мой! Они его убьют, если… Я же передал через Чака: нас двоих отбить надо, мы в контейнере!

— Не вышло бы у нас из контейнера, — возразил высокий тощий старик, чьи седые, блестящие от масла катрана волосы торчали жестоким высоким гребнем. — Как смогли — так и сделали.

Пятеро кочевников выбрались из машины — я знал всех, ведь это были мои следопыты, мой отряд, с которым я ходил по Донной пустыне. Вооруженный длинным ружьем и ножом Стоян — лучший боец в отряде; старик с гребнем — мой первый помощник Демир, у него кинжал и пружинный самострел, заряженный дротиками; маленький бородатый Крум с утыканной шипами дубинкой и ножом из плавника катрана, а еще… Я взглянул на бритого Жива и Тодора с его гривой темных волос, у которых были пороховые самострелы с тесаками, — то есть на среднего и младшего из братьев Верзил.

— Вы живы? А Мурдан? Но как вы…

Тодор вообще разговаривать не умел, а Живу на простой ответ потребовалось бы много времени, и вместо них ответил Демир:

— Мурдан вниз свалился с Крыма. А эти за камень схватились прямо под тем, с которого ты на дирижабль перелез. Там висели, пока вы не улетели, а потом и мы появились.

Внизу раздались выстрелы. Пули зацокали по бетону, ударили в машину, и мы присели за ней. Стоян, быстро выпрямившись, выстрелил и сразу спрятался.

Солнце село. «Каботажник» двигался от холма к эстакаде по широкой дуге, чтобы не попасть под пули омеговцев — оставив караван, они поднимались к нам, перебегая от укрытия к укрытию. На борту гондолы я заметил узкий выступ, которого там раньше не было.

— Выходит, это я Мурдана… Стоян, Жив, Тодор, простите меня, — произнес я. — Ничего не понимал тогда, думал, вы за мной гонитесь, чтобы убить. Чак рассказал, что я память потерял?