Техподдержка. Мертвая зона.

— Запрещается видеть Йоба! — воскликнул Майк. — Мы никогда не видеть Йоба. Абсолютно не видеть Йоба.

— Поэтому до сих пор живые, — впервые подал голос Гейб. Леха быстро посмотрел на него, но тот уже отвернулся.

Трудно судить по одной короткой реплике, но Лехе показалось, что произношение у молодого йоруба — восхитительно чистое. Кто они такие, черт побери, скромные вооруженные сотрудники фиксера Лоренцо? И чего ради придуриваются?.. Леха охотно поломал бы голову над этим где-нибудь в тенечке и подальше от Йобы-Хранителя. Километров за тридцать отсюда, и лучше, наверное, в аэропорту.

Может, доктор там и лузер, зато в него не стреляют.

Пасечник тоже бросил взгляд на Гейба и, кажется, догадался, что беседа зашла в тупик.

— Хорошо, — сдался он. — Эй, Майк, ты мог подумать, что я невежлив. Что задаю глупые вопросы. Ты даже мог решить, что я хочу оскорбить тебя. Честное слово, это не так. Просто я журналист. Я всех расспрашиваю. Если мои слова тебя обидели, извини. Я не хотел. Надеюсь, ты не сердишься? Понимаешь, вопросы — моя профессия...

— Моя профессия — не сердиться, — с достоинством ответил Майк.

— И за это неплохо платят! — ляпнул Пасечник, расхохотался и фамильярно ткнул Майка пальцем в грудь.

Леха подумал, что если американца сейчас застрелят, он поймет.

— Меньше, чем тебе! — ответил Майк, хлопнул Пасечника по плечу и тоже заржал в голос.

Некоторое время они соревновались, кто громче смеется. И даже сумрачный Гейб хихикнул пару раз, глядя в сторону.

Леха размышлял о том, что москвичи, в отличие от нигерийских йоруба, дикий и злобный народ. У нас бы Пасечника уже били ногами за грубость и нетактичное поведение. А эти дальние родственники американских бандитов просто решили, что он дитя малое — ну и обращаются с ним, будто с ребенком.

Смит, не стесняясь, разглядывал присутствующих, как законченных недоумков.

Наконец Пасечник утерся рукавом, оставив поперек лица грязную полосу, и обернулся к коллегам.

— Начнем с Лоренцо. А дальше по обстановке. За мной! Возвращаемся!

Группа зашевелилась. Только Леха, стоя на месте, ждал, пока Смит отойдет от угла дома.

— Джентльмены! — позвал он. — Разрешите вас познакомить с мистером Килроем.

Все уставились на закопченный угол.

Там был нацарапан, очень скупо, буквально в несколько росчерков, смешной человечек. Глазки-точечки, пара куцых волосков на лысой голове. Человечек выглядывал поверх линии, изображавшей стену, держась за нее четырехпалыми руками и свесив вниз длинный нос. Рядом надпись печатными буквами: «Kilroy was here».

Сейчас Леха заметил, что рисунок старый: на нем густо осела пыль.

— Та-ак... — протянул Пасечник.

— Килрой, значит, был здесь. А англичашки написали бы «мистер Чад», — буркнул Смит.

— Ваш Килрой? — быстро и резко спросил Пасечник. — Или чей?

— Что ты имеешь в виду? — надулся Смит.

— Я задал вопрос, знает ли кто-то этого Килроя, — процедил официальным тоном Пасечник. — Я хочу понять, какой отдел Института его нарисовал. Спрашиваю как начальник группы. Будьте любезны отвечать.

— Да я вообще не... — начал Леха.

— И заметьте! — перебил Пасечник. — Я не спрашиваю, почему мне доложили о нем только сейчас! А мог бы!

— Раз ты так ставишь вопрос, это точно не лондонское бюро, — сказал Смит.

— А я вообще не... — Леха развел руками.

— Алексей, ты его снял?

— Я все снимаю. Затрахаешься потом редактировать, — мстительно сообщил Леха.

— Мы еще посмотрим, кто затрахается! — пообещал Пасечник и так сладко улыбнулся, что Леха проклял все на свете и отдельно свою болтливость. — Майк! Подойди сюда, пожалуйста. Видел раньше такой рисунок? Здесь или еще где-то в городе?

Майк и Гейб уперлись в Килроя ничего не выражающими глазами.

— Вы когда были в этом квартале?

Проводники лениво переглянулись.

— Не помню, — Майк помотал головой. — Я сказал вам: мы первый раз на эта улица за годы. И — нет, не помню рисунок.

— Это джу-джу! — заявил Пасечник, для вящей убедительности потрясая у Майка перед носом грязным пальцем. — Это доброе, хорошее джу-джу. Это наши друзья. Если ты где-то еще увидишь такой рисунок, немедленно сообщи мне. Я заплачу... Пять американских долларов. Понятно?

— Понятно, босс! — Майк кивнул.

— Теперь — уходим! — рявкнул Пасечник.

— Не спеши, — сказал Смит.

— Что еще?!

— Сначала обследуем следующий перекресток. Раз уж мы здесь.

Пасечник тяжело вздохнул, будто с трудом сдерживался, чтобы не дать Смиту по голове.

Скорее всего, так оно и было.

— У Килроя горизонт завален, — смилостивился Смит. — Человечек смотрит вправо. Давай посмотрим, что там.

— О’кей, — Пасечник огромными шагами рванул направо, остальные едва поспевали за ним. Майк и Гейб за спиной «босса», обменялись парой фраз и дружно фыркнули. Следом хмыкнул Смит.

— Что такое? — прошептал Леха, догоняя Смита.

— Я пропускаю звук через лингвоанализатор. Йоруба очень трудный язык, но грубая дешифровка получается. Если вкратце, Гейб спросил: почему все американцы думают, будто кругом одни идиоты, а они самые умные? А Майк ему: потому что жиды!

— Смешно! — только и сказал Леха.