Техподдержка. Мертвая зона.

Но зато Леха стоял у знакомого белого джипа. Сегодня на нем были дипномера и посольский флажок Народной Республики Лимпопо, однако Леха ничуть не удивился бы, узнав, что в багажнике валяется цепная пила. Вокруг рассыпалась охрана — не обычные Васины «тонтон-макуты», а одинаковые по росту и комплекции молодые африканцы подозрительно интеллигентного вида, в хаки с эмблемой какого-то ЧОПа. Непонятно, чем они настораживали больше, напускной скромностью или умными глазами.

А неподалеку, окруженная грандиозной радостной толпой, где смешались в кучу торговцы, покупатели, таксисты, муниципальная полиция и черная милиция, — приплясывала на месте единственная и неповторимая боевая шагающая машина БШМ-К «Избушка».

Она тоже изменилась. Она стала черной. Даже нет, подымай выше, ЧЕРНОЙ. Снизу доверху выкрашенная в радикально аспидный цвет, «Избушка» сохранила приметный смайл на переднем «блине» радара, только смайл теперь был красный, а вместо глаз — фонарики.

Когда машина задрала хвостовую антенну, вызвав у народа очередной всплеск эмоций, Леха перестал дышать. Как нарочно, на вопрос, что он знает о ситуации в Абудже, Вася небрежно бросил: «Сколько нужно для работы. И несколько больше!»

Антенна была густо разрисована пиктограммами.

Пляшущие человечки.

— Какие у тебя влиятельные друзья, — сказал Смит. — Владение таким раритетом, да что там, артефактом... Предполагает определенный уровень могущества.

Лехе не хотелось оборачиваться, он не мог налюбоваться «Избушкой», даже такой, почти незнакомой, принадлежащей уже не ему, и не народу Лимпопо, а наверное Черному Континенту.

И все-таки оглянулся, чтобы удостовериться: послышалось нечто особенное в голосе «оружейника» или нет.

Смит смотрел на него, как на равного. С живым человеческим интересом.

Впервые.

— Это Черный Джонни Уокер, воплощенный дух Африки, или типа того, — сказал Леха. — Они его третий год раскручивают. Говорят, уже имеют неплохой профит с продажи статуэток в Европе и Америке.

— Ну, для меня это Izbushka. И для тебя, по моему скромному мнению, тоже.

Леха тихонько зарычал и развернулся к Смиту лицом.

— Задолбал ты, подполковник, — процедил он. — Я тебе от всей души симпатизирую, даже горжусь, что работаем вместе, но ты задолбал. Я больной и усталый от твоих намеков, от этой таинственности и игры в конспирацию. Что тебе мешает заявить прямо: «Чувак, знаю, ты на «Избушке» гулял по Африке!» Ну вот что, блин?! Ты такой весь по уши легендированнный и поэтому слова не можешь сказать в простоте? Джон Смит, my ass!

Леха сам не знал, почему вдруг сорвался. Но чего он не ждал в ответ, так это мягкой понимающей улыбки.

— Начнем с того, что я ничего о тебе не знаю. Это была чистая дедукция. А имя мое — настоящее. Глупый стереотип: раз шотландец, непременно Сэнди Маккарти. Приставка «мак» означает просто «сын», то есть, все Маки тривиальные Джонсоны или Андерсоны. А нетривиальный шотландец либо Джон Смит, — «оружейник» легонько поклонился, — либо уже какой-нибудь, я не знаю... Грайогейр Драммонд!

— Нет, тогда я голосую за Смита! Извини, что-то понесло меня. Эмоции скачут... Прости, я не должен был так себя вести.

— У тебя был трудный день, — миролюбиво сказал Смит. — И будет еще труднее.

— Если что, моя фамилия тоже настоящая, — сообщил над самым ухом Пасечник.

Леха от неожиданности дернулся. Пасечник выглядел сдувшимся и помятым. Наверное от успокоительного, которым его накачали по самые брови, чтобы не буянил. Присмотревшись, Леха решил, что он такой ему не нравится. Прежний был лучше.

— Тебе же сказали лежать в машине, зачем ты вылез! — тоном родителя прикрикнул Смит.

— Пасечник — нормальная русская фамилия, — заметил Леха. — Ну что значит русская... Ну не совсем.

— Русская? — удивился Пасечник. — Почему?!

— Потому что ты еврей, — объяснил Леха.

— Ну вот молодец, нашел время для расизма, — буркнул Смит.

И на всякий случай попятился.

Пасечник обеими руками потер глаза. Потом задумчиво поковырял пальцем в ухе.

— Шел бы ты в «басик», — сказал ему Смит. — Тебе же здесь неприятно. Шумно, дымно, воняет.

— Да похрену уже. Зато с вами весело. И если надо еще кому-нибудь разбить хайло, только скажите. Я серьезно!.. А она что-то означает, моя фамилия?

— Да, означает... — Леха запнулся, его английского вдруг не хватило, и не полезешь же в словарь при всем честном народе. — Пасечник это человек, который... У которого есть пчелы.

— Пиво? — с надеждой переспросил Пасечник. — Кстати, где тут холодное пиво?

— Пчелы! Они делают мед.

— Пчелы. Они делают мед. Я еврей. И какая связь?!

— Бедный мой плюшевый мишка с опилками в голове, пойдем, я сделаю нейтрализующий укол, а то ты совсем никакой, — Смит, обхватил Пасечника поперек туловища и увел к «басику». Пасечник вяло сопротивлялся, ему хотелось общения. И его раздражало слово «плюшевый». Он не плюшевый, он стальной. Он еще всем тут покажет. И пива холодного дайте! По кружечке! Угощаю!