Техподдержка. Мертвая зона.

Килрой был нарисован на стене дырявой и закопченной двухэтажки, скорее даже процарапан кирпичом по грязной штукатурке. Смит частично закрывал его локтем. Леха прищурился, напрягая зрение: ну да, настоящий Килрой, и снизу что-то написано. Тактическая наскальная живопись для тех, кто понимает.

А если не понимает? Когда тридцать четыре градуса в тени, вокруг сплошная Нигерия, а над головой — пролетело, упало и взорвалось, — только килроев загадочных не хватает для полного обалдения.

«Слишком много всего сразу. Мы пришли сюда за информацией, и сначала данных не было совсем, а теперь внезапно столько, и они такие увесистые, впору спрятаться от них.

Что же это бахнуло, черт побери?! Кто тут забыл такую... вещь?! В городе дрались только наемники. Им не полагается тяжелых орудий и ракетных систем. Армия оставила подарочек? Нет, военных увели отсюда до начала конфликта, чтобы не лезли ради денег в чужие разборки и, кстати, не продали лишнего частникам. А если бы продали — мы бы знали. Нас бы предупредили.

И вот понимайте как хотите, но лично мне кажется, что разгадывать этот ребус лучше в надежном укрытии...»

— Ты чего там застрял? Где эти мошенники, не удрали?

— Тут сидят.

— Ну так вылезай...

— Погоди. Расчищу путь, а то обрежемся.

Пасечник что-то недовольно пробурчал.

Леха толкнул оконную раму, из нее выпала еще пара осколков. «Как мы проскочили мимо этих зазубрин, когда ныряли в подвал? Дуракам везет, вот как...»

Майк сверху вниз посматривал на Леху скорее насмешливо, чем заботливо.

— Акуна матата, босс!

Леха чуть не послал его подальше, но осекся. Может, Майк вовсе не стебется над белым идиотом, прикидываясь героем мультфильма, а наоборот, это у него рефлекс проводника: разрядить обстановку, бросив универсальную «африканскую» фразу, которую поймет даже самый глупый турист.

И что ответить?

Чувство юмора отказало. Торча в разбитом окне, Леха пытался сообразить, отчего вдруг так тревожно и совсем не хочется на улицу.

«Давно не был под обстрелом? А ведь в меня даже из танка палили. Но это не моя профессия, чтобы из танковой пушки в морду-то. А еще тогда были некоторые личные переживания... Короче, я постарался забыть свой скромный и, чего греха таить, нелепый военный опыт. Может, в этом дело — забыл наконец?»

— Шина макута 1 , — буркнул Леха, припомнив универсальный ответ на любой африканский вопрос.

Майк расхохотался и протянул руку.

Проводник совсем не испугался ни свиста в небе, ни взрыва, — отметил про себя Леха. Никак его не озадачило явление природы, от которого у белых парней душа уходит в пятки, а тело ныряет в подвал. Ладно, запомним.

Леха выбрался на улицу и принялся отряхиваться, поднимая клубы пыли, из-за чего снова начал чихать. Следом вылез Пасечник, по уши в цементной крошке, и вдобавок еще в саже.

На шум оглянулся Смит, шевельнул плечом — мол, подходите, — и снова припал к биноклю.

И так подвинулся, что Килрой на стене окончательно скрылся из вида.

— За мной, — скомандовал Пасечник.

Леха хотел его спросить: «Что это было, шеф?», но прикусил язык. Кажется, Пасечник на полном серьезе принял «это» за бомбежку. Он сейчас тщательно скрывает панику и ненавидит свидетелей своего позора. Лучше не подставляться.

Чихая и отплевываясь, они двинулись к перекрестку. Майк и Гейб лениво делали вид, будто прикрывают. Судя по их поведению, здесь все уже украдено, мародеры сюда не ходят, и шансов случайно наткнуться на банду нет. Фальшивая съемочная группа фальшивого интернет-телевидения может ползать по руинам смело.

И даже, если ей захочется, снять репортаж из бывшей столицы Нигерии, на которую всем плевать. И на разрушенную столицу, и на расколотую пополам страну...

Леха потянулся было утереть пот, но посмотрел на грязный рукав своей терморубашки и передумал.

Смит уже вернулся за угол, повесил бинокль на лямку рюкзака, а Килроя заслонил спиной, черт знает, случайно или нарочно.

— Красиво ныряешь, — сказал он Пасечнику.

— У меня разряд по прыжкам в воду, — ответил тот и чихнул.

— Поздравляю, — буркнул Смит.

— Спасибо, — сказал Пасечник.

Смит покосился на Леху. Тот пожал плечами. Надоели ему эти двое с их затянувшейся игрой в дурака.

Смит изъяснялся по-английски, глухо ворча себе под нос, почти без интонаций, да еще с каменным лицом, — не поймешь, когда серьезно, а когда над тобой издеваются. По идее, за три дня, пока они добирались сюда из Лагоса по суше, развивая максимальную скорость аж двести километров в сутки, Смит должен был Пасечника совершенно вызверить, но тот мило улыбался и делал вид, будто все нормально.

Озверел в итоге Леха, с которым Смит почти и не разговаривал. Только поглядывал искоса, со значением, когда умный человек должен был догадаться, что над Пасечником опять пошутили, а тот снова не понял.

Оцени, мол, какой я великий юморист, и до чего тупой этот янки.

С точки зрения Лехи, тупили напропалую оба, стараясь довести один другого до белого каления, и заигрались уже вконец. Чертовски интересно, о чем думали психологи Института Шрёдингера, сводя эту колоритную, но откровенно несовместимую пару в одну полевую группу.