Техподдержка

– Никуда она не ушла. Поверь мне. У-у, зануда… Да черт с тобой. У нас для доклада в Центр криптованная связь, только пакетами, сеансы фиксированы. Следующий в полдень. А у моего заместителя нет полномочий докладывать в неурочное время. Даже о чрезвычайной ситуации. Он физически не сможет это сделать. У него должны быть такие полномочия, но – нет. Злая тетя Сара поменяла шифры, ха-ха…

– Тогда наемники сто раз успели настучать, – продолжал упираться Леха.

Он, в общем, сообразил, чего Сара просит, и даже не думал на это соглашаться, предчувствуя западню – как только леди-босс перестанет от него зависеть, тут и сказке конец, – но совесть уже грызла Леху вовсю, а здравый смысл требовал хоть какого-то оправдания.

– Наемники понятия не имеют, кому доносить о таких проблемах. У них нет прямого выхода на Центр. Они сейчас растеряны и напуганы. Они со мной работают, со мной! Я здесь главная! – рявкнула Сара.

– Ну так скажите им, чтобы помогли…

– Нельзя! Это наше внутреннее дело!

– …пока ваш заместитель с ними не договорился. Может, он уже главный, откуда вам знать, – мстительно ввернул Леха.

– А я о чем тебе твержу, придурок?! Ну… И об этом тоже! Вот почему мне нужны ты, твоя машина и твоя сучка! Боже, как ты медленно соображаешь! Умненький мальчик, но почему такой заторможенный?!.. Что еще я должна объяснить? Что если вернусь одна, этот скот арестует меня и начнет пытать? Не потому что так надо, а просто для своего удовольствия? Рассказать, как именно он будет меня пытать?! Сказать, как давно он об этом мечтает?! Чего тебе еще надо, мелкий ты засранец?!

Она вцепилась Лехе обеими руками в воротник и орала прямо в лицо, плюясь и дыша сивухой.

Не думая нанести женщине вред, просто чтобы прекратить это – потому что догадался, о чем Сара толкует, и не хотел, не мог больше слушать, – он отмахнулся от нее. А получилось – со всей силы треснул основанием ладони в подбородок. Сара с размаху села на задницу и залилась слезами.

Леха позорно бежал. Не глядя, ощупью, он взмыл на башню и, тяжело дыша, свесился в люк.

– Рамона! Мне совестно просить тебя об этом, но надо как-то поднять нашу гостью в машину. Я, кажется, не справлюсь.

– Тебе звонят, – сказала Рамона.

И протянула спутниковый телефон.

* * *

Первым делом Леха посмотрел на часы. Сколько у нас дома? Полночь. Из Москвы может ли быть что доброе в полночь с пятницы на субботу? Если четверг в России – День народного единства? А ты подложил большую жирную свинью целому оборонному концерну, мировому лидеру и так далее, где нынче все с похмелья.

И попутно озадачил МИД, ГРУ, СВР и другие организации на три буквы, где тоже серьезные люди заняты серьезными делами, и тоже, наверное, все с бодуна.

Леха ждал звонка, как манны небесной, а теперь вдруг оробел.

Мимо скользнула наверх Рамона. Едва заметно тронула его за плечо, ласково, и это придало сил.

– Филимонов!

– Здравствуйте, Алексей. Начальник департамента вас беспокоит.

– Доброй ночи, я вас узнал.

– Доброй ночи, да… Ну… Как дела?

Леху от этого вопроса снова пробил озноб, теперь уже нервный.

В свои двадцать пять маркетолог Филимонов был довольно опытным служащим и умел разбираться в интонациях руководства. Иногда судьба клерка зависит от очень тонких нюансов речи начальника, а главное, от твоей способности правильно их расслышать, верно расшифровать и быстро побежать в безопасном направлении.

Голос у шефа был абсолютно спокойный и чуть отстраненный, как у человека, погруженного в пучину безумия по самую макушку.

Так говорят начальники, которых уже достали до печенок, и им, в общем, все равно, трахать подчиненных или резать, – лишь бы кровь текла.

– Работаем! – выпалил Леха первое, что пришло в голову.

– Мы тоже работаем, – сказал шеф. – Смею вас заверить, очень напряженно. Решаем вопрос, как вас безопасно… э-э… извлечь. Вытащить. Будьте уверены, помощь близка. Мы своих не бросаем. Вы же знаете, Алексей, нам люди важнее техники.

– Я понимаю. Я жду инструкций, а пока стараюсь не создавать проблем.

– Вот об этом тоже надо поговорить. Благо связь кодированная.

– К вашим услугам! – брякнул Леха, покрываясь холодным потом.

Послышалась возня на крыше, там бормотали и всхлипывали, и он сделал шаг в сторону, чтобы Сара не свалилась ему на голову.

Сара – свалилась.

Леха успел крикнуть: «Блин!» и прижать телефон к животу.

– Карамба! – сказала Рамона сверху. – Я дура. Я уже совсем не соображаю. Прости, милый.

Леха, свернувшись калачиком, как африканский зверь панголин, лежал за креслом, придавленный вялой неподъемной тушей. Та содрогалась от рыданий и даже не пыталась встать. Телефон что-то бубнил. Ныли ребра от падения на пистолет-пулемет, болел нос от удара о макет унитаза.

Кое-как он выполз задом из-под Сары и не стал помогать Рамоне оттаскивать ее в угол – сама уронила, сама и разбирайся. Повесил оружие на спинку кресла, потер ушибленный бок.

– Извините, – сказал он в трубку. – Вы не могли бы повторить?

– Я говорю – людно там у вас. Кажется, дети плачут?