Текила для девственницы (СИ)

— Ну, что ты устроил, Андрюха? — неожиданно мягко спрашивает гендир. — Ты что же меня так подставляешь, а? Инвестора лупить по мордасам — это, безусловно, очень умный ход. Так и надо, эти инвесторы другого обращения не заслуживают. Лезут везде со своими деньгами, только работать мешают. Что ты прицепился к Бородухину? Лупишь его постоянно, внешность человеку портишь?

— Потому что он скотина.

— Чем он тебе не угодил?

— Полез к моей девушке. Приставал, напугал. Даже если бы я знал, что он финансирует «Ривьеру», всё равно бы его отметелил. Извините, что не учитываю ваши интересы, но в этой ситуации иначе никак.

Михаил Иванович молчит, снова держит паузу. Я мысленно уже чувствую, как скользит по бумаге авторучка, вывожу красиво: «Прошу уволить меня по собственному желанию»…

— Значит, не раскаиваешься?

— Ни капли. Поймаю где-нибудь эту сволочь, ещё добавлю ему.

— Тогда скажу Бородухину, чтобы не попадался тебе на глаза, — усмехается вдруг шеф. — Вон ты какой… горячий. Настоящий истребитель инвесторов. Я не сильно тебя о стену приложил, Андрей?

— Да пустяки. — Удивлённо смотрю на гендира. Он не злится?

— Извини, Андрюша, маленечко не рассчитал. Испугался, что ты инвестора на клочки порвёшь прямо в моём в кабинете. Да ладно, бог с ним, с Бородухиным, столько времени он у нас украл. Давай лучше поговорим об «Инвест-строе». Что ты нового придумал? Есть идеи?

— Михаил Иванович, идеи есть всегда!

— Здорово. Рассказывай.

Ух ты! Кажется, моё увольнение откладывается!

Глава 22. Крушение иллюзий

Андрей

Утром в субботу Витина бабуля приглашает нас на блины. В Сонечкиной студии мы обнаруживаем Витю и Рому. Мужики сидят за столом при параде — в галстуках, правда, пиджаки сняли — и резво наворачивают Сонины блинчики, поливая их клубничным вареньем. Кто-то потом будет надрываться в тренажёрке и на ринге, отрабатывая съеденные калории.

Пользуюсь случаем, чтобы познакомить Веронику с моим другом. Роман так пристально рассматривает малышку, что та начинает краснеть.

— Садитесь скорее, — приглашает бабуля и ставит перед нами тарелки.

Сонечка снова меня удивляет. На ней спортивный велюровый костюмчик из арсенала гламурных барышень. На спине вышита золотая корона. Смотрится бабуля в этом наряде эффектно, она стройная. А ещё Соне очень повезло с ресницами, они безумно длинные и густые. Думаю, не каждая двадцатилетняя девушка может похвастаться такой красотой. Блестящие каштановые волосы пышно взбиты. Да-а, у Вити бабуля что надо!

А уж блины у неё какие вкусные!

— Витя, ты знаешь, что этот проходимец отмазался от субботней каторги? — кивает на меня Ромка. — Мы сейчас поедем в офис, а Андрюха с Вероникой — в лес. Но не на охоту.

— Как ты умудрился, Андрюха? — спрашивает Витя.

— Выцыганил у шефа отгул за Красноярск. Посреди недели Михаил Иванович мне его, конечно бы, не отдал. Ну, хотя бы в субботу не работать.

— Я и говорю — проходимец. Ушлый тип, — возмущается Ромка.

— Вовсе нет! — защищает меня Соня и гладит по голове. — Чудесный мальчик! А куда вы едете, Андрюша?

— Забронировал домик на базе отдыха.

— Вам с погодой повезло, — замечает Рома. — Солнечно и холодно.

— В лесу сейчас красиво, — говорит Виктор. — «День алосиз. Лимонолистный лес/Драприт стволы в туманную тунику./ Я в глушь иду, под осени berceuse,/ Беру грибы и горькую бруснику…»

Нежнейший Сонин блинчик вываливается у меня изо рта, челюсть со стуком падает на пол. Рома и Вероника тоже перестают жевать, а бабуля зависает над сковородкой с тефлоновой лопаткой в руке. Мы все потрясены.

— Боже, как красиво! И необычно! — Соня восторженно взмахивает лопаткой. — Ах!

— Если что, это стихотворение Игоря Северянина, — говорит Виктор.

— Чё за чувак? — интересуется Рома, возвращаясь к блинам.

— Поэт Серебряного века, — объясняет Ника. — Мы в школе проходили.

Да, мне говорили, что у Виктора какое-то там невероятное образование, типа Гарварда. Но и у Ромки оно тоже невероятное. Однако друг не вводит меня в ступор, декламируя стихи, да ещё такие замысловатые!

Между тем, моя девочка смотрит на Виктора с восхищением. Что-то мне это совсем не нравится. Если она любит поэзию, я тоже что-нибудь выучу, память у меня хорошая. Буду зачитывать крошке поэмы в паузе между двумя актами любви. Ради Ники я готов на всё, хотя последний раз учил стихи в седьмом классе.

Кажется, она перехватила мой взгляд, и до неё долетел всплеск негодования. Секунду мы смотрим друг на друга и безмолвно общаемся:

«Я ревную»

«Андрюшка, мне просто понравились стихи»

«Я ужасно ревную, ужасно!»

«Ты такой милый! Люблю тебя»

Вероника молча сжимает мою руку и улыбается мне.

— Ах, вы такие голубочки, — умиляется бабуля. Она подкладывает нам новую порцию блинов.

… - Андрей, пусти меня за руль, а? — умоляет Ника у машины, когда я гружу в багажник сумки. — Так хочется!

— Ты взяла права?

— Конечно! Они всегда у меня в сумке, как и паспорт.

— Тогда садись.

— Спасибо, спасибо! — Получаю горячий поцелуй прямо в губы.

Так, стоп, почему только один? Хочу ещё!

* * *