Текст-1

У тоталитаризма есть несколько важных черт, среди которых есть иррациональность и инфекционность. Ибо тоталитаризм – это дефект (отклонение, мутация, сдвиг, сбой, глюк) топологии, приводящий к выплескиванию власти за пределы своего ареала. Неограниченному. Плоскость пространства как бы слегка наклоняется, провисает под тяжестью Внепространственного Нуля. Гармоничное существование в статике становится невозможным. Для движения миру нужен толчок, и этим толчком является искажение матрицы пространства-времени. Координатная сетка перестаёт быть изотропной. Из точки А до точки Б – один путь, из точки Б до точки А – совсем другой.

Структура подобного искажения проста до примитивности: убивая – пожирай, пожирая – убивай. Всё просто.

Другой вопрос, что техническое осуществление сложно до безумия.

Боль, наслаждение, печаль, радость – всё это не более чем набор сенсорной информации, нолики и единички, идущие от биодатчиков к центральном процессору.

Лишь убив душу можно освободить место для Духа. Служить суперэго куда лучше, чем служить телесной оболочке, в теле которой ты прибываешь. Но вопрос на самом деле не в "лучше" или "хуже". Для Мироздания таких вопросов не существует. Кто выжил – тот и "лучше".

Сила всегда права. Можно сколько угодно говорить о примате социального над техническим, но в конечном итоге побеждает тот, у кого броня крепче, пушки – мощнее, а газы – ядовитее.

А поскольку муравейник сильнее муравья, то как бы статисты не пыжились и не тужились, восхождение коллективного разума рано или поздно состоится. Эмергенция – неизбежна. Будущее – беспощадно. Сопротивление – бессмысленно.

Впрочем, есть и другое мнение. Дескать, тоталитаризм – это пережиток средневековья, а современность – это демократия и либерализм, социальный прогресс.

Это неверно. Тоталитаризм – и есть социальный прогресс.

Государств в нашем понимании до восемнадцатого века не было вообще, были агломераты полисов – отдельных городов.

Причём если в восемнадцатом веке среди государств было много республик, то к моменту наступления двадцатого века республик остаётся только две.

Государство – это продукт модернизации примитивной демократии, изначально свойственной человеку как биологическому виду.

Что касается современных "либеральных демократий", то это жёсткие иерархические системы, в которых отдельный человек практически ничего не решает. Это вам не вольные пиратские республики средневековья, где атамана выбирают на общем сходе.

Итак, от первобытной общины – к античным городам-полисам, затем к централизованным национальным государствам, затем к тоталитарным государствам прошлого столетия, а в будущем – к неизбежному технотронному киберфашизму и слиянию общества в единый коллективный разум. Поэтому, например, популярное сейчас словосочетание "авторитарная модернизация" – это "масло масляное", "горячий огонь". Модернизация – это повышение уровня авторитарности. Что же касается дежурного бреда про то, что "у вас общество недемократичнее нашего" – так это обычная боевая пропаганда в конфликте великих (и не очень) держав.

То, что радикальная антироссийская оппоизиция (в частности, радикальные ультралибералы нерусского происхождения, люто ненавидящие Россию и русских) свободно вещает в России на самом высоком уровне, а на Западе ничего подобного нет – доказательство в пользу большей демократичности России. То есть большей слабости, бессильности. Поэтому русское обвинение в адрес Кремля может быть только одно – "слабый царь".

Обратите внимание на то, что сторонники "либеральных демократий" постоянно утверждают, что индустриализация и коллективизация – это "дикость и азиатчина".

Дескать, европейская нация должна сидеть без промышленности, а хлеб собирать не комбайном, а серпом. Подо всё это подводится экологическая и, отчасти, религиозная база типа родноверия (родноверие – аграрный культ автохтонного деревенского быдла). Дескать, "богомерзкие большевики отравили священные озёра незалежной Прибалтики своими заводами и космодромами". Это говорит о либерал больше, чем их политические программы.

Вообще, европейские нации давно превратились в этнографический материал. Сидит гуманитарий на пособии, сочиняет что-то про "древних укров", "идель-урал" и "новгородскую республику", получает с этого мелкий, но стабильный гешефт. Называется это дело "национально-озабоченная интеллигенция" – вещь мерзкая, являющаяся подмножеством гуманитарной ("творческой") интеллигенции. Понятно, что технарей (а массовые профессии русских связаны именно с индустрией, в том числе компьютерной) они не любят генетически, на клеточном уровне, не говоря уже о чисто шкурном интересе: технари зарабатывают на развитии (модернизации), а гуманитарии – на деградации (демодернизации).