Текст

«Президент-отель» стоял в десяти минутах от метро «Полянка»: за чугунной высокой оградой кирпичный рыжий новострой этажей в двадцать высотой, увенчанный коричневыми какими-то не то касками, не то киверами, не то детскими формочками для песка. По остальной архитектуре здание напоминало окружные многоэтажки и среди державных сталинок Якиманки смотрелось неместно: как будто приподнялось где-то в Солнцеве или в Орехове и переехало в центр, выбило себе покрасивее участочек, отселив пару стариков на кладбище, огородилось от соседей шипастым чугунным литьем и присело тут на кортаны. Однако же вот: с кортанов открывался вид на Кремль, и название «Президент» у отеля тоже никто не оспаривал.

Илья, уже когда подходил к нему, думал: как этот Магомед не палится в таком месте торговлю делать? Игорь К. вон ныкается по помойкам, сидит в норе, строчит Пете компромат в телефон, чтоб их вместе загребали, если что. А Магомед-Дворник говорит: на ресепшене меня спросишь. Может, и не Дворник он никакой, а только кривляется?

Вход в чугун стерегли черные с автоматами охранники. Камер от ворот до дверей Илья насчитал пять штук. Машин на парковке было мало, все огромные внедорожники с зеркалами вместо окон, все нездешние. Перед отелем был плац, на плацу торчали флагштоки с цветными тряпками. Туристов тут никаких не было, и вообще – лишних людей.

Илья толкнул дверь, оказался в огромном беломраморном холле, устланном паласами глубокого синего цвета. Потолок начинался на уровне четвертого этажа, с него свисали странные светила: диодный дождь с громадных диодных колец. Выглядело одновременно дешево и грандиозно. По углам торчали уличные киоски, торгующие сувенирами из воображаемой России. На видном месте зиждился белый рояль с золотым названием.

По холлу прохаживались менты, какие-то смуглые люди в костюмах за столиками говорили инфразвуком, глядя не друг на друга, а по сторонам. На ресепшене вышколенно улыбалась белокожая женщина, которую, кажется, хозяева не раз брали за загривок и уводили драть в люкс.

На Илью глядели, как на пришельца.

Он приблизился к белокожей, она растянула для него яркие губы, переспрашивать имя не стала. Поднесла трубку к уху, прошептала, замерла.

– Присядьте.

Илья провалился в глубокий и скользкий кожаный диван; охранники разглядывали его в открытую; белый электрический рояль сам играл что-то сложное, клавиши западали под невидимыми пальцами; тяжелые хрустальные люстры горели днем.

Повело, развезло, рояль баюкал: ночь без сна.

В глубине холла раздвинулись дверцы лифта, вышел человек. Борцовская шея, короткая борода, челка, синий костюм натянут на бугристые руки как олимпийское трико. К Илье шел вразвалку – уверенно, зная цель.

Сразу очнулся.

– Магомет? – Илья поднялся ему навстречу.

– Проуожу́.

Он был Ильи на голову выше, а шире его – вдвое. Держался на полшага сзади, направляя и закрывая путь назад.

Конвоировал до лифта, нажал на предпоследний, встал к Илье лицом – в упор; приехали – у лифта еще двое бородатых борцов, но в форме, что ли, какой-то. Стволы у них были в открытых кобурах, здоровенные: «стечкины», кажется. Напоказ.

И у номера стояли люди, эти в костюмах, только рубашечный ворот расстегнут на бычьих шеях. Остановили Илью, обшмонали его, обхлопали, металлоискателем еще обнюхали. Не помог бы тут Илье его «макаров» ничем.

Наконец впустили.

Номер был безразмерный; из окон на ладони лежал храм Христа Спасителя, а прямо перед ним – полуостров «Красного Октября». Комнаты уходили анфиладой в обе стороны, как будто два зеркала друг против друга поставили, черта звать. Мебель резная и в позолоте: кресла, столики. Сидели трое серьезных мужчин, в черных прямых волосах седина, горбатые носы. В глубине, в комнатах, слышны были еще голоса: говорили на гортанном, смеялись на вороньем.

К Илье обернулся один. Остальные глядели футбол в плазме. Футбол, не новости.

– Я Магомед. От Хазина?

– Да. Я за деньгами.

– Полтора кило?

– Будет полтора. Сначала деньги, – твердо сказал Илья.

– Иса, дай деньги ему.

Подошел молодой вертлявый в рубашке, в руках красный пакет «М-Видео», легкий на вид. Илья напрягся: ждал объемистого, спортивной сумки почему-то.

– Сколько там? – стараясь спокойно, спросил он.

– Сколько положено, двести пятьдесят евро, – улыбнулся Иса. – Че, считать будешь?

И просто отдал Илье пакет. Илья заглянул: стянутые вакуумом пластиковые пачки, все набитые фиолетовыми полотнами. Он таких никогда не видел, вытащил на свет. Бумаги по пятьсот евро. Такие бывают? Если бывают, то в пачке полтинник, а в пяти пачках – двести пятьдесят. Вакуум.

Кивнул. Начал отходить.

– Отвезу деньги, потом он привезет товар.

– Давай, давай, – сказал Магомед. – Ехай. И скажи ему, чтоб телефон включил.

– У него выключен?

– И скажи ему еще, что если он еще раз с нами сыграет игру, как тогда, ассалям алейкум ему будет. Ну он знает, – лениво, равнодушно протянул Магомед.

– Я передам.

– Скажи, мы его пробили нормально. Про отца все знаем. Нам насрать на его отца, скажи.

– Ясно. Я курьер просто.