«КРЫША И ЧЕТЫРЕ СТЕНЫ».Мы намеренно опускаем имевшие хождение несколько лет назад темные слухи о том, что причиной ненависти, которую испытывал де Селби к сочетанию четырех стен и крыши, были долгие годы, якобы проведенные им в одном из исправительных учреждений. Но раз уж мы завели этот разговор, следует заявить раз и навсегда: это наглая ложь. Как известно, современная пенитенциарная система строится на идее трудового перевоспитания преступников, причем труд этот должен быть физическим. Мы пропустим легкую возможность поставить под сомнение плодотворность этой гипотезы, заметив только, что ничего более идиотского, чем ручной труд (например, вскапывание грядок или таскание на плечах мешков с мукой), представить себе невозможно. Как бессмысленное напряжение мышц, сопровождаемое глухой усталостью и нарастающим раздражением, может превратить убийцу или мошенника в законопослушного гражданина? – ответить на этот вопрос не решится никто. Мы тоже – потому отойдем от этой загадки, оставив ее разрешение будущим поколениям. Итак, де Селби не любил ручной труд и никогда не осквернял им своих рук. Если, как утверждают его недоброжелатели, он провел многие годы в каторжных работах, то где тогда его сноровка? его мозоли? его трудовые мышцы? Многочисленные свидетельства говорят о том, что ничего подобного у нашего философа не наблюдалось. Он был невероятно тщедушен, не умел забить гвоздя в стену и с радостью уступал радость таких ремесел, как Столярное и Слесарное Дело, Электричество, Саперные Работы, другим – более опытным – согражданам (и даже иностранцам). Никто никогда не видел де Селби с лопатой или молотком в руках! Столь же нелепым выглядит предположение, что, мол, мыслитель провел свои тюремные годы в качестве секретаря начальника исправительного заведения. Ложь, говорю я вам, гнусная ложь! Дело в том, что де Селби рассматривал писание от руки (и тем более печатание на машинке) как наихудшую из разновидностей физического труда; рискну даже сказать, что он испытывал сильнейшее отвращение к нанесению букв на бумагу вообще. Многие помнят его знаменитый клич «Хватит переводить бумагу!». В этом можно углядеть не только (и не столько) проявление вполне оправданной для нашего перипатетика и оратора подозрительности к начертанному слову – нет здесь явно брезжит иной смысл. Де Селби, безусловно, был одним из тех, кто понял необходимость нового, экологического мышления; его призыв имеет такое же отношение к проблеме защиты амазонских джунглей, как и к недовольству фактом фиксации на бумаге бессмысленной болтовни. «А как же его многочисленные труды?» – спросите вы. «Полно,
аписалли он их?» – ответим мы вопросом на вопрос. Да, существуют книги, подписанные именем де Селби, но разве является это доказательством того, что он их в действительности сочинил? Неужели вы думаете, что столь великий человек, этот мощный подвижный ум, мог произвести на свет нелепые убогие сочинения, смысл которых ускользает даже от самых искушенных комментаторов и интерпретаторов? Ответьте мне, господа! Нет ответа.
<p><emphasis>xv</emphasis></p>
