"Тексты смерти" русского рока

Ванная — место, где можно остаться совсем одному,
Сбросить груз забот, растворить их в воде.
Дверь заперта, и сюда не войти уже никому,
Ты, наконец, один в этой белой пустоте…

Ванная — место, где можно раздеться совсем донага,

Вместе с одеждой сбросить улыбку, страх и лесть.
И зеркало — твой лучший друг — плюнет тебе в глаза,
Но вода все простит и примет тебя таким, как ты есть…

О, Боже, как хочется быть кем-то —

Миллионером, рок-звездой,
Святым, пророком, сумасшедшим
Или, хотя бы, самим собой.
Самим собой. Это сложно.
Это возможно только здесь.

Ванная — место, где так легко проникнуть в суть вещей,

Поверить, что ты знаешь, где правда, а где ложь.
А главное — никто не видит, чем ты занят здесь —
То ли режешь вены, то ли просто блюешь…

О-о, ванная комната! Пою тебе хвалу

За простоту, за чистоту,
За мыло и за душ.
За всепрощенье, за воскрешенье,
За очищенье наших душ! (14–15)

Показательно, что Майк очень не любил, когда эту песню воспринимали как смешную, ироничную, поскольку речь в ней идет о вполне серьезных для автора вещах. Ключевые семы «текста смерти» вступают здесь в системные отношения друг с другом. Из отмеченных нами «традиционных» сем в «Оде» можно выделить

— одиночество, причем одиночество — желаемое состояние («Ванная — место, где можно остаться совсем одному <…> Дверь заперта, и сюда не войти уже никому, / Ты, наконец, один в этой белой пустоте»),

— смерть в мотиве самоубийства («То ли режешь вены»),

— уход от мира («Никто не видит, чем ты занят здесь»).

Из оригинальных сем майковского биографического мифа можно выделить сему игра, причем эта сема воплощается в разных своих ипостасях: от быть кем-то до быть самим собой («Вместе с одеждой сбросить улыбку, страх и лесть <…> вода все простит и примет тебя таким, как ты есть. // О, Боже, как хочется быть кем-то <…> или, хотя бы, самим собой»). Среди возможных ролей (миллионер, пророк, сумасшедший, святой) называется и рок-звезда. Тем самым актуализируется и ключевая сема майковского «текста смерти».

Наконец, в «Оде» можно отыскать и отголосок семы пьянство, точнее — его последствий («то ли просто блюешь»). Принципиально, что смерть и пьянство в «Оде» оказываются в одном ряду, объединяясь топосом ванной комнаты.

Таким образом, в одном этом тексте воплотилась система сем майковского «текста смерти», представив разные его стороны — от традиционных «высоких» до самобытных «низких». «Ода», следовательно, может считаться своеобразной квинтэссенцией «текста смерти» Науменко, более чем за десять лет до его ухода определившая развитие всего биографического мифа, последовательно воплощаемого Майком в течении всей его жизни как биографией, поведенческой моделью, так и песнями, и развернутого немногочисленными мифотворцами.