Тель-Авивские тайны

«А почему при свечах?» — спросила Габи назавтра, уже в машине, которую прислал за ними красавчик Мики, импрессарио Инны. Машина долго скользила по городу сквозь поздние летние сумерки, пока не выехала на змеевидную улицу Жаботинского, ведущую в Петах-Тикву. Это насторожило Габи — что за интимная свадьба в Петах-Тикве?

Всю дорогу она нервно расправляла складки концертного инниного платья, не слишком умело ушитого на ее размер и оттого топорщившегося подмышками, и праздный свой вопрос задала просто так, от внутреннего беспокойства — куда их везут? Может, собираются похитить, потому и потребовали женский дуэт? Иннин ответ нисколько ее внутреннее беспокойство не погасил, а наоборот добавил еще несколько градусов:

«Потому что в этом свадебном зале нет электричества. Новобрачные пожелали, чтобы все было в идеально романтическом ключе».

«И ради этого ключа электричество отключили?».

«Да нет, его там не было отродясь. Это какой-то древний дворец, там все осталось, как сотни лет назад».

«Но уборная там, надеюсь, есть?».

«Про уборную речи не было. — вздохнула Инна. — Но в крайнем случае, за такие деньги можно и потерпеть».

Дворец оказался старинной турецкой башней, одиноко возвышающейся над археологической площадкой, приютившейся на незаасфальтированном пустыре где-то на окраине Петах-Тиквы. Пустырь уже был окутан быстро сгущающейся темнотой, раздробленной на мелкие блестки неярким фонарем, укрепленным на столбе над решетчатыми воротами, не связанными никаким забором. Прямо от ворот веером уходили вниз недавно раскопанные пологие каменные ступени. Выяснить, есть ли в башне уборная, Габи не удалось, потому что красавчик Мики уже нетерпеливо поджидал их у входа на площадку:

«Скорей, скорей, новобрачные уже подъезжают, а я еще не знаю, как вас усадить!»

Мики в молодости наверное и впрямь был красавчиком в стиле персидских миниатюр, он и сейчас бы им остался, если бы не отрастил большое круглое брюхо, арбузом нависающее над поясом его джинсов. При таком брюхе в одиночку втащить наверх тяжелую арфу ему было не под силу, а лифта в башне не было, так же, как электричества. Пришлось обратиться за помощью к шоферу, который вовсе не пришел от этого в восторг и долго отказывался, ссылаясь на больную спину. В конце концов они как-то сторговались и поволокли арфу к полумесяцу уходящих вниз ступеней.

Они спустились по ступеням примерно на глубину одного этажа и увидели перед собой высокую стрельчатую арку, освещенную дымным факелом. В глубине арки начиналась крутая винтовая лестница, которая была бы совсем темной, если бы не множество свечей, горящих в высоких узорчатых канделябрах, расположенных в узких оконных амбразурах. При восхождении им пришлось обернуться вокруг своей оси такое несчетное количество раз, что Габи совершенно потеряла ориентацию и в пространстве, и во времени.

На каждой площадке Мики останавливался, чтобы перевести дыхание и выяснить попутно подробности артистической карьеры Габи. В точности выполняя указания Инны, она отчаянно ему врала, расписывая свои несуществующие успехи в роли солистки подпольного русского ночного клуба.

«Он все равно ничего уже не успеет проверить, — заранее утешила ее мудрая Инна. — Да ему так даже легче: грех лжи ляжет не на него, а на тебя».

Восхождение тянулось нестерпимо долго. Когда сердце Габи уже вплотную подкатило к горлу, лестница, наконец, вывела их на круглую площадку, ограниченную каменной стеной с тремя глубокими оконными амбразурами. Мики остановился и, с трудом переводя дух, дал шоферу знак прислонить арфу к стене:

«Ну вот, дошли, слава Богу! Давайте вместе подумаем, где вам получше устроиться с этой бандурой».

«Это и есть свадебный зал?» — не поверила Инна.

Площадка была совсем невелика — метров пяти в диаметре, не больше. В самой большой амбразуре, напоминающей окно-фонарь, разместился богато накрытый стол, сверкающий хрусталем и серебром. В свете витых свечей, ступенчато укрепленных в канделябрах старинной работы, переливались всеми цветами радуги напитки в граненных графинах. К столу был приставлен полукруглый диван, обтянутый красной кожей, других сидений в поле зрения не было видно. Мики подвел их к амбразуре поменьше, оттороченной понизу широкой каменной скамьей.

«Я думаю, Инну с арфой лучше всего усадить в оконной нише, на этой скамье. Я застелил ее толстым одеялом, чтобы не было холодно. А Габи будет стоять вот тут, рядом».

«А где же будут сидеть гости?» — Инна все еще пыталась постигнуть происходящее.

Мики явно чувствовал себя неловко: «Оказывается, никаких гостей не будет. Я же говорил, это будет очень интимная церемония. — Тут он заторопился. — Не тратьте время зря, вам еще нужно проверить здешнюю акустику до приезда новобрачных».