Тела. Сказ 1

– Как твоё имя, птичка? Обожди-обожди! Совсем забыла сказать! Все твои секреты останутся меж нами, о, это я обещаю! Папочке – ни слова, ни-ни, совершенно. Меня зовут Ману, и я единственная, кому разрешено иметь секреты. Я кладезь тайн, ибо девочки обнажают их равно телам, а я прячу равно материнским рукам. Договорились? Бо! Что за птичка! Ты не свела с ума папочку? Как он тебе? Люблю этого беса! – ласковый он со всеми без исключения, каждая девочка равна его любимице.

Да приятного в том мало, ведь, думалось мне, женщины любят исключительность и явного соперничества (даже за внимание проклятого сутенера) не приемлют. Вслух того не произношу. Лишь растерянно пожимаю плечами и едва открываю рот.

– Бо! Птичка…! Ты хоть говорливая? Щебетать умеешь?

Ману показалась мне безрассудной, беззаботной и болтливой. И только одна из этих черт окажется истиной; естество её мне доведётся узнать несколько позже. Но Мамочка не притворялась, нет. То было отточенным навыком, мастерством, профессиональным поведением, как однажды проговорится Отец.

– Было дело девочка к нам пришла, – хмыкнула Ману. – После часового допроса оказалась немой. Знаешь, неловко так вышло. Да и мне пришлось возмещать упущенные разговоры и говорить вдвое больше…хотя для меня это не проблема, сама видишь. Так ты говоришь? Птичка? Стесняешься, боишься?

Женщина так быстро выпаливает одно слово за другим, выплёвывает один слог за следующим, что я, едва разобравшись в них, выдаю ответ на последнее:

– Нет!

Вместе с тем Ману повторяет: «Бо! Говорить умеешь?»

Одна неловкая беседа за другой…

Я разочарованно (от самой себя, не иначе!) качаю головой, а Ману, прищурившись, выдает:

– Издеваешься что ли?.. Ладно, забыли. Проходи. Садись! – и она усаживает меня на малиновый диван. – Бо, птичка! Ты не против этого прозвища? Такая ты тоненькая, приятная. А как тебе папочка? Понравился?

– Сказал, что высечет.

– Ох!

Женщина вздыхает и складывает руки на груди.

– Мне он такого не говорит. Обидно! – и Ману заливается смехом. – Думаю, заслуженно, птичка! И, думаю, острых на язык он предпочитает в постели, а не в разговоре. А?

Если я должна ответить и на это, предпочту вновь сойти за немую или глупую.

– Меня зовут Луна, – бросаю наотмашь и быстро улыбаюсь.

Ману хватает меня под руки и, стаскивая с дивана, рвётся показать будущий Дом. Кабинет оказывается по одной части Монастыря, спальная и рабочие – по другой. Мы проходим несколько длинных коридоров и оказываемся у жилых комнат. Ману показывает, где и как спят другие девочки – цепкие и любопытные взгляды провожают нас вдоль сиреневых стен. В каждой спальне по несколько кроватей, к каждой кровати прилагается тумба, а у каждой тумбы по светильнику. Следом женщина показывает Бани – от помещений веет жаром и наготой. Ещё дальше – комнаты, в которых девочки готовятся к приему важных гостей. Едва успеваю разглядеть одну из них: брюнетка подбирает сальные волосы в хвост и, накренившись к зеркалу, обводит угольным карандашом глаза. Последним – столовая. Мы спускаемся по узкой винтовой лестнице и замираем в переполненным столами и скамьями зале. Соседствующая дверь уводит на кухню, а мамочка предупреждает, что до встречи с первым покупателем в мои обязанности входит следующее:

– Ты должна помогать с готовкой и уборкой. Работа грязная, но сытная. И недолгая. До момента, пока не приступишь к делам монастырской кошки после стерилизации или не отправишься в качестве лота чьей-нибудь женой.

– Повтори? – дрогнувшим голосом уточняю я.

– Какой из пунктов папочка не объяснил? – Ману прищуривается. – Монастырские девы лишены способности зачать ребёнка, что очень удобно в первую очередь для самих монастырских дев. Операция после первого покупателя, не медлим. Время на восстановление в пару дней и за работу. Однако до стерилизации Отец может надумать устроить торги и выставить тебя на продажу. Перспектива: станешь женой кого-либо из пантеона. В этот момент кошка лишается статуса монастырской девы, договор владения переоформляется, хозяин меняется. Ну, чего молчишь? Чего смолкла и вытаращилась?

– Не понимаю.

– Бо! Соображай быстрей, птичка, всё ты поняла, но ещё не осознала. В договоре Папочкой прописано и тобой подписано.

– Он сказал: если хочу понять содержание договора, мне следует выучиться чтению.

– А ты хотела понять содержание договора?

Ману вскидывает плечами и закатывает глаза.

– Боги небесного пантеона, птичка! Тебя на личном транспорте доставляют подобно госпоже в обитель сладострастия, богатств и красоты, а ты фыркаешь и спрашиваешь условия пребывания. Они в любом случае лучше, чем в той дыре, откуда тебя привезли. Бо, птичка! Ну ты даёшь. Не зли папочку понапрасну, он не терпит говорливых.

Опускаю глаза.

– Мне показалось обратное.

– Ещё раз.

Ману хочет двигаться дальше, но резко замирает и упирается руками в боки стянутого корсета.

– Повтори, Луночка, немедленно.

Я выговариваю:

– Он не терпит говорливых, которых можно заставить смолчать, неподдающиеся же этому трюку привлекательны. Ему понравилось. Я ему понравилась.

– Птичка.

Женщина облизывает губы и громко цокает.