Телефон

— Дженуарди не виноват, что ты по рогам схлопотал. Виноват Саса Ла Ферлита. Но раз тебе неймется пар выпустить, хрен с тобой: ежели повстречаешь Пиппо вечером и он один будет, отдубась его хорошенько. Я разрешаю, Калоджерино. Только повремени малость. Договорились? Ну, а завтра утром зайдешь с улыбочкой к Пиппо на склад… Покажи, как ты улыбаешься.

— Так сгодится?

— А получше улыбнуться не можешь?

— Лучше не могу, дон Лолло, когда про Пиппо думаю.

— Ладно, сойдет и так. Значит, ты заходишь и вежливо говоришь: «Добрый день, синьор Дженуарди. Дон Лолло велел сказать, что он рад, что вы на свободе». А потом отдаешь ему эти письма. Первое — от наследников Дзаппала, второе — от Лопрести из Новойорка, один мой друг постарался, который в Америке живет. После того как письма отдашь, скажешь: «Дон Лолло говорит, что теперь вы квиты». Повернешься и уйдешь.

— Как это квиты, дон Лолло, когда Дженуарди его не убил? Ведь Саса живой!

— А кто тебе сказал, что он должен был его убить? Уговор по ногам стрелять был. Он по ногам и стрелял.

Д

(Пиппо — Танинэ)

— Какой день, Танинэ! Почаще бы такие денечки! Плясать от радости хочется!

— Да ты кушай, Пиппо. Кушай и рассказывай.

— Мне тут два письма утром принесли… Соль не передашь?.. Одно из Новойорка, другое от наследников Дзаппала. Больше мне никто не мешает! Теперь можно ставить столбы, и скоро я по телефону с твоим отцом разговаривать буду.

— Но как получилось, что они передумали?

— Сам не пойму. Может, на них подействовало, что я ни за что в тюрьме побывал. И они меня пожалели.

— Коли не секрет, сколько ты заплатил адвокату Русотто? Что правда то правда, он свое дело знает.

— Русотто? Ты не поверишь, но он с меня ничего не взял. Ни гроша. Когда я спросил: «Господин адвокат, сколько я вам должен?» — знаешь, что он ответил? «Я за справедливость. Поэтому невиновных бесплатно защищаю».

— Святой человек. Теперь нам подумать надо, как у папы денег на телефон попросить.

— А мы и без них обойдемся. Утром на склад представитель «Фондьярия Ассикурацьони» приходил. Он говорит, что страховку за экипаж я самое позднее через месяц получу.

— Господь услышал мои молитвы.

— Танинэ, я хотел тебе сказать, что послезавтра еду в Фелу. Самое время торговлю расширять. Опять же нынче утром телеграмму из компании Спарапьяно принесли. Хорошие новости: я лес заказывал, так он уже в пути. Ветер в другую сторону подул, Танинэ. Только подставляй паруса!

— Питаю, можно, я папу сегодня на ужин к нам позову? Он один сейчас, Лиллина утром в Фелу уехала.

— Глупый вопрос, Танинэ! Я только рад буду. Конечно, зови. Только…

— Что только?

— Не говори отцу, что я в Фелу еду. А то он мне поручение придумает, ты ведь его знаешь, стоит ему услышать, что кто-то куда-то едет, он сразу с просьбой: будь так добр, привези мне это, сделай для меня то. А мне некогда по его поручениям бегать.

— Ты прав. Скажи, Пиппо, ты сразу на склад уходишь?

— Нет, часика два отдохнуть могу.

— Тогда я посуду помою и приду.

— Давай наоборот сделаем: сперва ты идешь со мной в спальню, а потом моешь посуду.

— Ой мамочки ой Пресвятая Дева вот так вот так вот так ой хорошо ой не могу ой умираю…

— Теперь верхом, Танинэ!

— Ой мамочки вот так вот так вот так ой Пресвятая Дева ой умираю…

— Теперь по-сарацински, Танинэ!

— Ой умираю ой мамочки вот так вот так вот так…

— Теперь по-социалистически, Танинэ!

— Подожди, я перевернусь. Вот так. Ой, больно! Ой, мамочки, больно! Ой, Пресвятая Дева! Вот так! Вот так! Вот так! Воттаквоттаквоттаквоттаквоттак! Умираю…

Пишут и говорят

* * *