Телефон Господень (сборник)

Говорят, что АКМ калибра 7,62 простреливает рельсу… Это, конечно, вранье. Однако выстрел его намного мощнее, чем у новомодных «калашников» калибра 5,45, которыми спешно перевооружили российскую армию. Как говорил прапорщик Мешакер, «военная концепция государства изменилась – мощный армейский автомат, дальнобойный и прицельный, заменили мелкокалиберной машинкой для перестрелок на городских улицах и в общественных туалетах. Видимо, внутренний враг стал страшнее внешнего…» Однако в захолустном степном гарнизоне перевооружение пока только планировалось – старого образца АКМ с потертым деревянным прикладом оглушительно бухнул в гулком коридоре, и замок вместе с куском филенки просто исчез, оставив рваную дыру с торчащими щепками. Дверь распахнулась, как будто от великанского пинка, открыв взорам пришедших небольшой кабинет.

В кабинете был страшный беспорядок – деревянные стенные панели пробиты выстрелами, стекла шкафа блестели стеклянной крошкой на полу вперемешку с бумагами со стола. За столом сидело тело героического подполковника, все еще сжимающее в руке именной «стечкин». Сидело только тело – голова старого вояки, крайне неаккуратно отделенная от разорванной шеи, смотрела на лейтенанта пустыми глазницами с ковра. Морщинистые плохо выбритые щеки были зверски исцарапаны, а на губах застыла кривая усмешка. На залитом кровью столе лежал, почти пополам разорванный девятимиллиметровой пулей, кошачий трупик. Еще одну кошку старый подполковник прижимал левой рукой к изодранному кителю, как будто в приступе нежности – у кошки была свернута шея.

– Кошки… – тихо пробормотал прапорщик, – вот оно что…

Лейтенанта тихо трясло. Если бы сейчас выскочил откуда-то неизвестный убийца, он бы, наверное, бросил автомат и с диким криком забился в угол, закрыв руками глаза. Происходящее настолько не укладывалось в уставные схемы и скучноватую, но привычную картину мира, что Михаил чувствовал себя на грани помешательства.

– Товарищ прапорщик, слюшай, что делать будем, а? – Джамиль изо всех сил старался выглядеть бесстрашным джигитом, но автомат в его руках ходил ходуном.

– Кошки… – повторил задумчиво Борух, – у нас ведь их в гарнизоне чертова прорва, так?

– Так точно, товарищ прапорщик – ответил слегка зеленоватый сержант Птица, – я еще удивлялся всегда, откуда их столько? Думал, может их научники из бункера подкармливают… Для опытов, например… Голов двести, навскидку, а может и больше…

– Лейтенант!

Михаил с трудом понял, что прапорщик обращается к нему.

– Ты, как старший по званию, – (у Успенского успела мелькнуть в голове мысль, что прапорщик сейчас скажет «должен принять командование» – и мысль эта вызвала моментальную панику), однако Борух продолжил – сейчас свяжешься со штабом округа и попросишь подкрепления…

– Сказать, что на нас кошки напали?

– Тогда тебе вместо подкрепления санитаров пришлют… Скажешь буквально следующее: «Гарнизон атакован неизвестным противником, есть потери в живой силе и технике» – и отключишься.

– Потери в живой силе и технике? Но их же…

– Будут. – уверенно сказал прапорщик, и спорить с ним почему-то не хотелось…

Узел связи находился этажом ниже. По штатному расписанию там должен был находиться дежурный, но, по недостатку личного состава, в субботу его не ставили – банный день. В гарнизоне в этот день вообще оставалось человек двадцать… Держа автоматы наизготовку, вся компания ссыпалась, грохоча сапогами, по лестнице и побежала по коридору. Дверь в комнату была приоткрыта…

Лейтенант как-то сразу понял, что они там увидят. Уж слишком все происходящее напоминало кошмарный сон, когда ты бежишь, бежишь, а спасения нет, и ноги начинают вязнуть в сгущающемся воздухе… Предчувствия его не обманули – узел связи был начисто разгромлен. Могучим железным ящикам стационарной радиостанции мало что могло повредить, но все провода были перегрызены или оборваны, а телефонные аппараты проводной связи разбиты. В принципе, грамотный радиомеханик мог бы все это починить за пару часов, но радиомеханика не было – банный день. Впрочем, оказалось, что нет и двух часов – с окраины городка донеслись звуки заполошной автоматной стрельбы. Два или три автомата промолотили безостановочно, непрерывной очередью выплевывая содержимое рожков – и смолкли. Наступила тишина.

– Началось… – тихим безнадежным голосом сказал прапорщик,- страшнее кошки зверя нет…

Не сговариваясь, четыре вооруженных человека бросились к выходу.