Телефон Господень

Моя правота быстро подтвердилась – снабжаемые качественным продовольствием, малыши увеличивали свою численность и легко перенимали навыки обращения с простейшим оружием. Несмотря на свою примитивность, гоблины быстро поняли связь между количеством еды и выполнением наших приказов. Полноценного языка у них не было, но разработанная нами система команд позволяла вполне отчетливо доносить до них наши желания. Нам удалось усовершенствовать их социальную структуру – выделив среди малышей военно-руководящую элиту, которая получала приказы «богов» и их исполняла. Остальные же служили для воспроизводства, и как резервная кормовая база – гоблины не гнушались поедать более слабых соплеменников. Обычный механизм приспособления и селекции, когда выживает самый сильный и умный. Небольшая продолжительность жизни каждой особи позволяла нам вести направленный отбор – поколения сменяются очень быстро. Уже к началу восьмидесятых годов, мы получили в свое распоряжения вполне подготовленный отряд подземных диверсантов. Это были почти идеальные солдаты – агрессивные от природы, не знающие сомнений и прекрасно приспособленные к подземельям. Оставалась одна проблема – у них не было противника. Я пытался донести до начальства эту простую мысль – если наших малышей не использовать немедленно, то их агрессия повернется в нашу сторону. Такова уж их природа – им нужно убивать.

К сожалению, я не встретил должного понимания… Чтобы не потерять боеготовность гоблинов, мне пришлось, под свою ответственность, устроить несколько диверсий – может быть вы помните… Хотя нет, вы слишком молоды… Тогда начался нездоровый шум – пропажу поездов метро и повреждения коммуникаций полностью скрыть не удалось. Начальству это было представлено, как закономерный процесс – наши диверсанты должны использоваться, иначе они выйдут из под контроля. Совершенно необходимые жертвы – боеготовность государства того стоит. Однако этого было мало – каждое следующее поколение «военной элиты» было агрессивнее и умнее предыдущего – отбор работал – и их уже не устраивало сложившееся положение. В конце концов, я обнаружил, что они без приказа нападают на работников метро и прочих людей, которые спускаются под землю – они стали достаточно сильны и умны чтобы выбираться из зоны эксперимента и добывать себе пропитание. В результате этого перестал действовать главный фактор воздействия – ограничение снабжения едой.

На очередном совещании эксперимент признали бесперспективным – началась перестройка, и необходимость в подземных диверсантах практически отпала вместе с угрозой войны. От меня потребовали затопить тоннель – такая возможность была предусмотрена с самого начала, и этим штурвалом можно открыть доступ водам Москвы-реки. Безопасность прежде всего! Мои аргументы никак не хотели принимать во внимание – а я объяснял, что у нас в подчинении находится целый подземный народ, и мы можем вырастить из них что угодно. Не нужны диверсанты – можно воспитать подземных разведчиков, которые будут помогать геологам… Мои идеи сочли утопичными, но дали возможность продемонстрировать результаты, поставив основной задачей снижение агрессивности. Единственным методом было уничтожение военной элиты гоблинов – и очередная порция пищи была отравлена. Поскольку элита, в силу своего положения, получала кормежку первой, то большая часть ее погибла. Из оставшихся можно было формировать новую, менее агрессивную общину. К сожалению, это оказалось не так просто – уцелевшие «коммандос» оказались достаточно умны, чтобы оказать нам сопротивление. Я безусловно справился бы с ними и переломил ситуацию, но тут произошел распад СССР. Во время путча КГБ стремительно уничтожил большую часть секретных документов – когда безумная толпа перед Лубянкой сбрасывала с постамента Дзержинского, в специальных топках сгорели все материалы моего Эксперимента. Сменившееся руководство, не разбираясь в ситуации, расформировало отдел, а меня отправило на пенсию. Когда я пытался достучаться до начальства и объяснить ему суть проблемы, меня – профессора биологии и полковника КГБ – обозвали старым маразматиком и едва не отправили в психушку. Секретность сыграла со мной дурную шутку – все документы были уничтожены, а люди, которые были в курсе, куда-то пропали. Я остался с Экспериментом один на один, и неудивительно, что он постепенно вышел из под контроля – у меня больше не было возможности снабжать колонию пищей, так как финансирование прекратилось. Никто кроме меня не знал про закрытую ветку и гоблинов.