Телефон звонит по ночам

– Я мало думал о тебе все эти дни, – сказал он. Это было жестоко, но он не умел врать. Или не хотел. И все же он пожалел ее, потому что, помолчав, добавил: – Но ты пришла, и я обрадовался тебе. Значит, я все же немножко скучал…

– Ты очень счастлив? – спросила она, продолжая унижаться и страдая от этого.

Он долго молчал.

– Не знаю, подходит ли сюда слово «счастье», – сказал он. – Когда все время думаешь о том, что это кончится…

Он сказал это просто, как сказал бы товарищу, своему парню, с которым можно быть откровенным. Она и была для него таким товарищем. Своим парнем.

– Какой табак едкий, – сказала она.

Зазвонил телефон. Это был Сергей. Стах сообщил ему данные проходки.

Должно быть, он спросил, есть ли к нему вопросы, Стах ответил: «Вопросов нет». В конце разговора Сергей сказал что-то о Тамаре. Может быть, передал от нее привет. Мая поняла это по тому, каким нежным и синим сделался взгляд его серых глаз. Таких глаз она никогда не видела у него. «Подходит ли сюда слово счастье?»

Он взглянул на часы, – не пора ли уже идти в шахту.

– Расскажи что-нибудь, – сказал он опять.

Но вновь зазвонил телефон. На этот раз звонили из забоя. Это был Басюк, бригадир скоростников. Он жаловался на начальника вентиляции Рябинина. Стах напряженно вслушивался в глухой, отдаленный толщей земли голос Басюка. Должно быть, Басюк просил разрешения продолжать работу.

– Не могу, Витя, – сказал Стах. – Это его право – остановить забой, если есть нарушения по безопасности. Ты бы лучше поставил шесть лесин, чем тратить время на разговоры. Леса нет?.. Пошли двоих из бригады, пусть доставят… Ладно. Я скоро спущусь. Там разберемся…

Он поднялся.

– Идешь? – спросила Мая.

– Придется идти. Ребята злятся. Рябинин для них не авторитет.

– Вы в этом сами виноваты, – сказала Мая. – Для вас всех он мальчишка. Думаешь, шахтеры не видят?..

– Возможно, ты права, – сказал Стах. – А пока что надо идти, выручать его.

Его мысли были уже далеко, во втором подэтаже, откуда звонил Басюк.

«Сейчас он уйдет, – подумала Мая. – Десять шагов до двери, и мы расстанемся. Когда я увижу его? И зачем мне теперь его видеть?»

– Извини, – сказал он. – Я должен идти…

В его голосе была жалость к ней. Та самая жалость, которую она так боялась услышать от других. Но от него она согласна была принять и жалость. Разве не за этим пришла она к нему?

Самое трудное в любви – понять, что все кончено. Согласиться с этим.

В кабинет ворвался Рябинин. Он был в шахтерке, перемазанный углем, – видно, только что вышел из шахты. Он дышал тяжело, – не то после бега, не то от волнения. Он не удивился, увидев Маю. Верней, даже не заметил ее.

– Вы еще здесь, Станислав Тимофеич, – сказал он, переводя дыхание. – Я остановил забой во втором подэтаже. Кровля коржит, подхватить нужно. А у них, видишь ли, лесин лишних нет…

– Я все знаю, – сказал Стах. – Правильно сделал, что остановил…

– Нет, вы не все знаете! – крикнул Рябинин. – Они не за лесом пошли. Они с Забазлаевым по телефону связались. Он разрешил им продолжать работу…

Рябинин вытер щеку кулаком, размазав что-то мокрое – пот или слезы, и сделался еще чумазее.

Они стали звонить на второй подэтаж, но там никто не подходил.

– Бурят, – сказал Стах. – Бурят и ничего не слышат. Как глухари…

– Не переодевайся, – сказал он Рябинину. – Пойдем вместе.

Казалось, он забыл о Мае. Они с Рябининым уже шагали к душевой по пустому освещенному шахтному двору. Все небо было в звездах. Стах шагал своей легкой, пружинящей походкой. В дверях душевой он остановился. Оглянулся.

Она стояла в воротах, глядя ему вслед. Наверно, она показалась ему очень одинокой.

– Подожди дежурную машину, – сказал он. – Осталось десять минут. Чего тебе одной топать?..

Она не стала ждать машину. Между огнями гидроблока и огнями поселка лежала темная степная дорога. Мая шла, утопая ногами в теплой пыли, вдыхая запах полыни. Чем дальше от шахты, в темноту, тем ярче горели звезды. Их было множество, крупных и мелких, созвездия были пересыпаны ими и стали трудноразличимы. Звезды толпились в небе, налезали одна на другую, как золотые жуки в тесной банке. Казалось, прислушайся – и услышишь тихое жужжание.

Она шла по дороге. В ушах звучали его последние слова. Почему-то от этих заботливых слов было сейчас особенно больно.

…Ее разбудил телефон. Звонила Лариса Величкина. Она сказала, что в шахте что-то случилось. Всех вызывают. Саша уже убежал. Что-то с вторым подэтажом. Там как раз находились Рябинин, Угаров…

Мая не дослушала. Она не помнила, как оделась. Улицы, несмотря на ночной час, не спали. Горели многие окна. Хлопали двери. Раздавались встревоженные голоса. У плохих вестей длинные ноги. Уже весь поселок знал о случившемся. Возле шахты толпился народ. Говорили разное. Одни – что убито трое – Угаров, Рябинин и Басюк, другие – что все пятеро.