Телефонное право

Это Иванов, конечно, неслучайно так издалека начал. Говорить он говорил, а сам пока продолжал работать инструментиком. В интересах Михаила Семеновича было поскорее перейти к сути. Покамест конструктор пыхтел, но держался молодцом.

— Устройство простое, — Иванов посмотрел на схему. — Вот тут — динамик. Вот это — речевой синтезатор. Напрямую к синтезатору подключен жесткий диск с УПК. В имитации анального отверстия автомата «КМП» находится стандартное гнездо для телефонного провода. Вот этот модуль, позаимствованный нашей промышленной разведкой в американских куклах BabyBorn, помогает автомату симулировать человеческое поведение — моргать, издавать непроизвольные звуки и срыгивать. Как мы видим, больше в этом чертеже нет ничего интересного, — и он принялся запихивать кульман в рот насморочному Михаилу Семеновичу, позволяя ему немного смочить чертеж слюной и утрамбовывая бумагу глушителем.

— Я ничего не забыл? — для проформы спросил Иванов и сам тут же спохватился: а забыл ведь!

Тот самый загадочный модуль, о котором толковал почивший мастер на «Дуксе».

— Михаил Семенович, — дав конструктору отмычаться, чтобы не перебивать его, произнес Иванов. — Вы утверждаете, что не занимались вредительством. Однако вы установили на наш автомат некую подозрительную насадку. Автомат «КМП-2011», который и дал позорный сбой на важнейшем приговоре, был этой насадкой оборудован.

— Не ставил я никаких модулей! — сжевав кусок кульмана, всхлипнул конструктор. — Да, мы вели работы по усовершенствованию «КМП», но…

— Михаил Семенович! — строго нахмурился Иванов. — Раньше все в вашем устройстве было лаконично и прекрасно. Ничего лишнего! По телефонному проводу в устройство «Карающий Меч Правосудия» поступал сигнал в тоновом режиме. Звездочка — необходимый срок заключения в цифровом виде — решетка. Вот все, что нужно было набрать куратору процесса. И устройство «КМП» оглашает приговор в соответствии с поступившим сигналом. Что еще нужно от судьи в нашей стране? Ваш механизм — само совершенство, и усовершенствовать его невозможно! Что за насадку вы встроили в «КМП-2011»?!

Последний вопросительный знак с восклицанием Иванов изобразил паяльником и, видимо, перестарался. Конструктор захрипел, повалился на пол, запрыгал, как плотва на льду, и с уголка губ потек ручеек крови.

Иванов кинулся к нему — рано, рано! — но было поздно. Черт, привык он все-таки в последнее время к крепким хозяйственникам, совсем разучился работать с интеллигенцией! Надо было понежней как-то его — возможно, психологически…

Конструктор, лежа в крови и рвоте, что-то хрипел.

Иванов нагнулся: вдруг дает признательные показания, курилка?

— Это же… Студент… Студент ей это…

И все.

Помер, подлец.

Вот она.

Цок, цок, цок. Стучат каблучки.

Непросто ее было найти. Все судьи ходят с чемоданчиками: это они с собой передатчик «Глонасс» носят. Более ранние модели были с такими сумками в клеточку на колесиках, но спорный дизайн подрывал доверие населения к судебной системе. А потом, благодаря инновациям и внедрению, слава Чубайсу, нанотехнологий, передатчик стал умещаться в обычный дипломат — правда, закрывая его, на нем приходилось чуть попрыгать, как на переполненном чемодане. Ну да это так, издержки…

А вот эта пропала с радаров — выбросила свой чемоданчик. Еще один странный поступок!

Еле выследили, использовав агентурную сеть приподъездных бабок, унаследованную еще от НКВД.

Куда же она идет? Что тут забыла?

Иванов огляделся по сторонам и кошачьей походкой последовал за синеглазой судьей. Штопаная пятиэтажка, третий подъезд. Нет, BabyBorn этому не учат… А ну как, похолодел Иванов, этот чертов модуль ей MI6 вшило? С них станется, после камней-шпионов… И вот она сейчас прет сюда на радиоуправлении?

А?!

Точно!

Вот все и стало на свои места. И сейчас он раскроет конспиративную малину британских коллег. Тут, конечно, медаль светит за заслуги перед Родиной…

Иванов перещелкнул предохранитель на «Стечкине», из-за угла подсмотрел, в какую квартиру звонит синеглазая, и сразу, не давая опомниться открывшему ей, с разбега ударил в замок ногой. Дверь распахнулась, Иванов ураганом влетел внутрь…

Свет вспыхнул и погас, звякнуло что-то, обожгло, и взорвалась голова.

Иванов ошалело потряс ею, слепо поводя стволом влево и вправо…

— Беги! Беги! Я прикрою тебя! — чей-то полудетский тенорок.

Иванов выстрелил, ничего не видя, в голос.

Кто-то ахнул, и тенорок умолк. Потом послышался шепот, тихий, усталый:

— Умоляю тебя… Беги…

Цок, цок, цок… Закрылась дверь.

Вдруг стало светлее: зрение возвращалось. Иванов вдохнул глубоко, зажмурил глаза и открыл снова.

Он почему-то сидел на полу в крошечной голодранской прихожей с трюмо из ДСП и полосатыми тошнотненькими обоями. Рядом, прикрывая дыру в животе, сидел рыжий прыщавый мальчишка — еще и двадцати нет. Через дверной проем видна комната: с потолка на лесках свисают клееные авиамодельки. На полу валяется сковорода, рядом — остатки недожаренной глазуньи. Ага, вот чем его оприходовали…

— Вы за ней… Или за мной? — прошелестел мальчишка.

— За тобой, — соврал Иванов.