Телефонный звонок с небес

Выкрики протестующих становились все громче. Эми осторожно отвела край портьеры. Возле тротуара стояла полицейская машина. Джек Селлерс, начальник местной полиции, что-то говорил, размахивая руками. Ассистент оператора держал у него над головой репортажный микрофон на длинной штанге. Оператор вел съемку. Вечером это пойдет по всем каналам. То-то Фил разозлится.

– Я никого не убивала, – прошептала Кэтрин.

Она села, уперев локти в колени, и спрятала лицо в ладонях.

– Разумеется, нет, – сказала Эми.

– Тогда как они могут говорить подобные вещи? Моя сестра – на небесах. Бог следит за каждым нашим шагом. И потом, зачем мне кого-то убивать?

Эми невольно посмотрела на свою камеру, лежавшую на кухонном столе.

– Если ты это знаешь, почему бы тебе им так и не сказать? – предложила она.

* * *

В послеполуденное время пастор Уоррен всегда читал Библию. Вот и сегодня он уселся на коричневый кожаный диванчик, раскрыл Священное Писание и стал читать из шестидесятой главы Книги пророка Исайи: «Возведи очи твои и посмотри вокруг: все они собираются, идут к тебе; сыновья твои издалека идут и дочерей твоих на руках несут. Тогда увидишь, и возрадуешься, и затрепещет и расширится сердце твое…»[10]

Пастор любил эти слова. В другое время он бы заложил страницу и вернулся к словам пророка в своей воскресной проповеди. Сейчас его одолевали другие мысли: нельзя ли использовать этот отрывок для подтверждения подлинности звонков с небес? «Возведи очи твои и посмотри вокруг: все они собираются, идут к тебе…» Пастору была ненавистна необходимость думать о вещах, далеких от служения Господу. Если случившееся – чудо, почему он должен как-то подтверждать существование Божьего промысла? Он вдруг почувствовал себя чем-то вроде старой газеты, которую постоянно рвут на все более мелкие кусочки.

Собратья по вере говорили, что он должен быть счастлив. Все колдуотерские церкви были полны. По воскресеньям приходилось даже убирать скамьи, чтобы увеличить пространство. А ведь совсем недавно он радовался, если на воскресной службе была занята половина скамей! После признания Тесс Рафферти и визита епископа число прихожан отца Кэрролла возросло в четыре раза. Иногда у пастора Уоррена возникала мысль: а не было ли все это спланировано отцом Кэрроллом? Следом ему делалось стыдно за столь мелочные мысли.

Чтение Библии прервал звонок у двери кабинета.

– Кто там?

– Пастор, это я.

– Входите, миссис Палт.

Она вошла со своим неизменным деловым блокнотом в руках. Судя по выражению лица, у его секретарши что-то случилось.

– Пастор, я должна вам кое-что сказать. Мне очень тяжело…

– Не стесняйтесь. Говорите смело.

– Я должна уйти.

– Вы хотите уйти пораньше?

– Нет, пастор. Уйти… с этой работы. Она слишком… – Волнение мешало миссис Палт говорить. – Я семь лет работаю у вас.

– Да. И всегда великолепно справлялись со своими обязанностями.

– Я хотела помогать церкви. – У нее участилось дыхание.

– Не надо так волноваться, миссис Палт. Вы присядьте, и давайте спокойно поговорим.

Но она осталась стоять и, давясь словами, продолжала:

– Я больше не в силах управляться с этими звонками. Звонят отовсюду. И все хотят исчерпывающих ответов. Я пытаюсь им объяснить, что я всего лишь церковный секретарь и ничего не знаю. А они меня не слышат и требуют, требуют. Кто плачет, кто кричит. Я… я просто не знаю, как мне быть. Люди рассказывают о близких, которых потеряли, и просят… устроить разговор с умершими! Можно подумать, что это зависит от меня. Я пытаюсь им это объяснить. Они не слышат. А есть такие, которые так и говорят: «Ваша церковь распространяет ложное Евангелие». Да как у них язык поворачивается? Мне за все годы и в голову не приходило… Вечером я едва доползаю до дома и валюсь на кровать. На прошлой недели была у врача. Он измерил мне давление… Очень высокое. Норман уже начал за меня волноваться… Пастор, честное слово. Я не хочу вас оставлять. Я была бы рада и дальше работать. Но не могу. Эти звонки меня в могилу сведут. Простите, ради бога.

Она разрыдалась. Слезы мешали ей говорить. Пастор Уоррен заставил себя улыбнуться:

– Я вас понимаю, миссис Палт.

Он подошел и положил руку ей на плечо. За дверями кабинета не смолкали телефонные трели.

– Бог простит меня? – шепотом спросила миссис Палт.

«Гораздо раньше, чем меня», – подумал Уоррен.

* * *

Джек Селлерс включил мигалку на крыше полицейской машины и даже на миг активизировал сирену. Верующие на лужайке перед домом Тесс зашевелились и задвигались. Джек вышел наружу.

– Доброе утро, – суровым тоном поздоровался он.

Ему ответили несколько голосов.

– Что вы тут делаете?

Джек не сводил глаз с входной двери. На самом деле он хотел того же, что и все эти люди: чтобы Тесс вышла на крыльцо.

– Мы молимся, – ответила тощая как жердь женщина.

– О чем?

– О ниспослании нам звонков от наших умерших близких. Хотите помолиться с нами?

Усилием воли Джек выбросил из головы все мысли о Робби.

– Вы не имеете права устраивать моления на чужих лужайках.

– Инспектор, вы верующий человек?

– Во что я верю, значения не имеет.