Телегония, или Эффект первого самца

– Черт! – сквозь зубы выругался Платон, притормаживая.

Я проследила за его взглядом. Слева, в нескольких кварталах от нас, как будто полыхал огромный костер.

– Роддом горит. – Платон секунду поколебался, затем резко развернулся вправо, на ходу набирая ход.

– Ты куда? – заорала я.

– У пожарных две машины, а бригада только на одну наберется, – быстро объяснил Платон. – Не хватит одной машины, сгорит роддом! Я вторую приведу.

– Выпусти меня! – Я схватилась за дверь, готовясь в случае отказа выпрыгнуть на ходу.

Но он притормозил, я вывалилась из машины и изо всех сил понеслась туда, где над домами взлетали в небо веселые огненные языки.

По дороге меня обогнала бешено воющая пожарная машина. Одна, как и предупредил Платон. Задыхаясь, я бежала следом, а в голове билась только одна мысль: все из-за меня! Я принесла несчастье в тихий городок. За мной следили и теперь подчищают следы. Из-за меня пропала семья Лидии Плещеевой и тихая бабуся Евдокия Ярославовна, а теперь могут погибнуть роженицы и их младенцы.

Так, как в этот день, я не бегала никогда. Через несколько минут я была уже на месте и с ужасом смотрела на объятое пламенем деревянное трехэтажное здание. Пожарные даже не пытались сбить огонь, они выдвинули наверх люльку и снимали с третьего этажа женщин с плачущими младенцами на руках. Несколько девушек с выпирающими животами уже стояли внизу, рядом суетились тетки в белых халатах. Пытаясь унять дыхание, я оглядела подсвеченные изнутри заревом окна и чуть не закричала от ужаса. На втором этаже из распахнутого окна выглядывала совсем молоденькая мамаша, почти девочка, с малышом на руках. Плача ребенка и рыданий женщины слышно не было – треск пожара и крики обывателей заглушали все.

Я открыла было рот, чтобы позвать пожарных, но тут же осеклась. Пожарная машина стояла у другого конца здания и пожарные были заняты тем, что поднимали лестницу к окну третьего этажа, в котором призывно махали руками две беременные. Поэтому они никак не могли успеть спасти девочку со второго этажа. Она поглядела на пожарных, тоже все поняла и сделала неловкую попытку залезть на подоконник. Словно играя в салочки, за ней рванулся нетерпеливый огненный язык.

Я дико закричала, побежала к обвитой диким виноградом стене, уцепилась руками за водосточную трубу и начала медленно карабкаться наверх. Любовно раскрашенные гелевые ногти со страшной болью ломались, растрепанные волосы лезли в глаза, и я старалась не думать о том, что, даже если смогу забраться наверх, обратно с младенцем на руках мне уже точно не спуститься.

Внезапно сильная рука сдернула меня со стены и отшвырнула в сторону. Не удержавшись на ногах, я плюхнулась на пыльный асфальт, а мужчина в темном свитере проворно полез наверх по той же водосточной трубе. Его гибкий силуэт показался мне смутно знакомым.

За пару секунд мужчина вскарабкался на второй этаж, сел на подоконник, осторожно отобрал у девочки младенца и просто спрыгнул на землю. Я ахнула, думая, что сейчас он уронит ребенка, но он приземлился, спружинив ногами, и пошел ко мне, протягивая орущий сверток. Я стояла в полном оцепенении, не в силах даже пошевелить руками. Теперь я поняла, почему силуэт показался мне знакомым. Передо мной стоял мой муж.

Буквально силой всучив мне ребенка, Ромка развернулся и снова кинулся к роддому. Девочка уже сидела на подоконнике и плача пыталась дотянуться до водосточной трубы. Ее руки скользили, и в любой момент она могла сорваться. А из ее комнаты рвалось наружу пламя. За пару секунд Рома поднялся наверх, рывком вытащил девочку на карниз – и вот они уже балансируют на узкой жестяной полоске. Прижав к себе ребенка и до крови закусив губы, я молча смотрела на эту картину. Стена была уже охвачена пламенем, и жестяная труба, видимо, нагрелась, поскольку девочка никак не могла ухватиться за нее. Спрыгнуть вместе с вцепившейся в него девочкой Ромка тоже никак не мог.

Внезапно мощная струя воды сбила пламя возле жмущейся к стене парочки и наверх медленно по ехала пожарная лестница. Она была уже в полуметре от Романа, когда девочка сорвалась со стены, увлекая его за собой. Они с грохотом рухнули на металлические ступени, а я в полуобмороке опустилась на землю, к счастью, не разжав рук, в которых лежал притихший младенец.

Из вовремя подъехавшей пожарной машины вылез Платон. Он помог девочке спуститься, а Ромка, спрыгнув на землю, рванулся ко мне.

Глава 18

Стресс мы снимали в лучшем ресторане города «Малиновый звон». Угощал, разумеется, Ромка. Он вообще был страшно горд собой, выпячивал грудь колесом и смотрел на меня взглядом победителя.

Я уже знала, что в огне все же погибли две беременные женщины, и никак не могла прийти в себя. Как все же загорелся роддом?