Телеграмма Берия

Здесь мне следовало найти адмирала Дея, который ведал в Англии рядом дел, связанных с Международным Геофизическим Годом. Он сам подошёл ко мне, мы недолго поговорили и пошли вместе со всеми в зал с круглыми столами. Я нашла свой стол, который оказался ближайшим к тому, за которым сидели мэр города Лондона с огромной (размером в десертную тарелку) тяжёлой, золотой старинной медалью на животе, подвешенной на массивной золотой цепи. За этим же столом сидели лорд Д. Хейлшем, занимавший в то время какой-то ответственный пост в правительстве, и почётные члены Королевского общества. К моему столу постепенно подходили те, кто должны были за ним сидеть, и среди них оказался не указанный ранее в списках человек из Советского Союза — академик Асратьян. Я его раньше не знала, но мы радостно приветствовали друг друга, хотя поговорить смогли только после обеда.

Посол Бразилии был высоким, с красивой испанской внешностью, мужчиной, который галантно поцеловал мне руку и ловко усадил за стол. Викарий Вестминстерского аббатства сразу же мне очень понравился своим одухотворённым бледным лицом, изящной фигурой и изысканной манерой разговора, который у нас возник до начала обеда.

Я вспомнила напутствия П. Л. Капицы и вежливо повернула голову к соседу слева, одновременно оглядывая зал. За столами сидели дамы, и обнажённые плечи каждой из них были покрыты мехами. Не имея вообще привычки бывать в обществе в декольтированном виде и оказавшись единственной более «обнажённой», чем другие, я в первый момент почувствовала себя очень неуютно.

Потом, почему-то рассердившись на все эти церемонные правила, тихо сказала себе: «Ну и что, ну и пусть, ведь, в конце концов, я могу и не знать какие-то детали их туалетов» — и перестала обращать на это внимание. Разговор с Бразильским послом не клеился, и я то и дело обращалась к Викарию с разными вопросами об Англии. Ведь я оказалась в этой стране первый раз в жизни! Он охотно мне отвечал. Но помня правила, я тут же поворачивалась к соседу слева и вела пустую светскую беседу.

Тем временем обед шёл своим чередом и перед кофе и тостом за королеву все сполоснули пальчики в розовой водичке, заблаговременно поставленной на стол. Мажордом, громким, полным достоинства и глубокого уважения голосом, великолепно произнёс тост за королеву, — встреченного бурным гулом одобрения собравшихся. Наступило время «длинного тоста». Зал затих … Лорд Хейлшем поднялся и сказал:

«Мой тост будет посвящён „Eggheads“» (в кратком переводе по смыслу — это означало тост за лысых, более дословный перевод: за тех, у кого голова подобна яйцу, то есть яйцеголовых).

Я впервые услышала тост, который длился минут пятнадцать, был полон тяжёлого английского юмора, который я не всегда, по-видимому, понимала, потому что раздавались раскаты смеха, когда мне было совсем не смешно.

Он говорил, что без «Eggheads» и их свершений мир, если бы и не пропал, то находился бы на значительно более низкой ступени развития и само Королевское Общество Лондона вряд ли существовало бы. Он украшал свой тост конкретными примерами, к слову приводя забавные истории из жизни того или иного «Egghead».

Ему долго и громко аплодировали. Затем наступило время интенсивного общения, за столиками и между столиками, в течение которого я получила три приглашения.

Одно — на следующий понедельник, от секретаря Королевского Общества — Д. Мартина, с предложением посетить его офис, где я смогу встретиться с адмиралом Деем, а затем пойти на заседание парламента Великобритании, на галерею для гостей, куда он любезно предложил достать мне билет.

Второе приглашение было на завтрашнее воскресенье от Викария Вестминстерского аббатства к нему домой на ленч, а затем на подробную экскурсию с ним по его всемирно известной епархии.

И ещё одно — от академика Асратьяна, на совместное посещение его дальних родственников или знакомых — тоже в воскресенье.

Сейчас, наверное, трудно понять и представить себе, насколько мы были запуганы требуемыми правилами поведения за рубежом, поэтому все приглашения я прежде всего рассматривала с точки зрения этих правил.

Предложение Мартина мне показалось безопасным. Выбор же между вторым и третьим предложениями был предрешён. Конечно, я предпочитала приглашение Викария Вестминстерского Аббатства, я просто мечтала попасть в это великолепное старинное здание, особенно предложенным мне неформальным образом — и осмотреть его с человеком, который лучше, чем кто-либо, мог мне всё показать и рассказать.

Но ведь согласно правилам, в гостях следовало бывать только по согласованию с посольством и, конечно же, не одной. Пойти в дом высокого представителя религии в Англии, к тому же одной — было просто неслыханно, и могло грозить мне самыми серьёзными неприятностями по возвращении.

Объяснить всё это моему на редкость симпатичному соседу было невозможно, и с большим огорчением и досадой, придумав какую-то причину, — я вежливо отказалась.