Телекинез

Так, ладно, отставить обратно злиться. Информацию можно получить только у сестры и то, когда она очнётся. Со слов мамы, а она у меня та ещё «паникёрша», сестра под успокоительными и лежит под капельницей. Скоро должна прийти в себя, так что мне нужно как можно скорее оказаться в больнице. Значит, откладываем вырывающуюся наружу злость на потом, меняем билет и дуем обратно домой.

Сказано — сделано. Торговаться за какие-то копейки из-за смены рейса было не к месту, так что оплатил ещё одну стоимость билета и благополучно сел в самолёт. Удивительно, но больше эмоциональная нестабильность меня вообще не тревожила, словно ничего и не происходило. Поначалу казалось, что это последствие шока, но, видимо, причины тут куда глобальней. Я же прекрасно помню, что было, когда ходил усыплять Чарли. Апатия, безразличие, депрессия — и это всё в одном флаконе из-за одной собаки. Что уж говорить про самого родного человека, с которым вместе рос и вырос?

Нет, тут точно что-то другое. Может так на меня влияет открывшийся телекинез, а временная нестабильность лишь частность? Возможно, но как же плохо, что никто ничего толком не объясняет. Превращаться в бездумную машину мне вот вообще ни разу не хочется, разве только если кто-нибудь заставит… Но чтобы игнорировать боль близких? Что же со мной такое?

Прилетев обратно во Владивосток, сел в «эксклюзивное», судя по цене, такси и со всеми шмотками стартовал в больницу. То ли какой-то части меня не хотелось, чтобы сестра проснулась раньше и начала рассказывать родителям о произошедшем, то ли всё-таки эта нестабильность лишь временная и мне хотелось увидеть сестру в добром здравии. Разобраться в ментальном плане во время полёта мне так и не удалось, так что походу придётся отбиваться вот такими вопросами, притворяясь нормальным.

Добрался с ветерком и сразу же оказался в приёмной. На входе встретили заплаканные родители, начав забрасывать ничего не понимающего меня вопросами и предположениями, что же произошло. Под конец допроса мама вообще в слезах наехала на меня, будто это я виноват, что не углядел за сестрой, рванув отдыхать в одиночку. Но ничего, к такому я порядочно привык, всё-таки ярлык «старший брат» на меня навешали ещё с рождения. Отбившись логикой и переведя тему на их здоровье, сделав акцент на состояние отца после операции, получилось выправить диалог до бытовых мелочей. Самому было паршиво от подобных манипуляций, но либо так, либо заставлять их ещё больше волноваться в таком-то возрасте. Лучше уж у меня будет болеть «душа», нежели родителям от различных предположений станет только хуже.

Когда родители немного отошли от ситуации с Леной, всё-таки полдня уже прошло, как бы пора, перешёл на стандартные вопросы. Всё-таки сестре не 16 лет, с крыши прыгать после такого точно не будет. Заживёт, да забудет. У мамы же до сих пор глаза на лоб лезут, как только смотрит в сторону палаты, наверняка напридумывала себе всякого и никак не может понять, что ситуация не настолько критичная, чтобы делать себе ещё хуже. Папа в этом плане держался как кремень и особо не выдавал эмоций, но скорее всего тоже не находил себе места. А потому, поспрашивал как дела, как сад, где мама любит колупаться, как рассказ-статья, которую отец был готов продолжить писать сразу после операционной, так и отвлёк их от самых паршивых мыслей. Там и диалог начал строиться и подошёл врач, который сказал, что к сестре уже можно.

Из палаты вышло два полицейский, кивнули в нашу сторону и ретировались то ли к другим пострадавшим, то ли к чёрному выходу. Я лишь мазнул по ним взглядом, забыв про их наличие. Сейчас меня интересовала только сестра и её состояние, а никак не то, что они вообще делали в её палате. Слишком уж вовремя я подоспел, чтобы задавать такие вопросы.

Забравшись в палату, первым делом посмотрел на сестру, на наличие увечий. К счастью, ничего сильнее разбитой губы и синяка на руке обнаружено не было. Она встретила нас с радостью на глазах, задержав на мне большую часть внимания. Не зная, как это интерпретировать, я попросту поздоровался, делая это так, как делал всегда.

— Привет.

— …Привет, — с задержкой ответила она.

— Ох, ну что же это такое… — взревела мама, как только увидела лицо дочери. — Ты в порядке? Ты запомнила этих тварей, что такое сделали? А что полиция тут делал? Ты им всё рассказала? А что…. — мамин поток мыслей даже мне иногда сложно переработать, но у папы это куда лучше получается.

— Валя, оставь дочку в покое. Не видишь, ей и так хреново.

— Ну спасибо.

— Ой-ой, ну что же это такое! Поймать этих паразитов и…

— Мам!

— Да, Леночка?

— …Можешь мне кофе принести? — с той же заторможенностью спросила сестра.

— Да-да, конечно. Я сейчас принесу и ты мне всё расскажешь, да? И мы вместе придумаем, что с этими уродами дальше делать, да? — засобиралась мама на выход.

— Ага…. Пап, а у тебя в машине всё ещё остался тот плед в полоску? — сказать, что я от такого офигел, это ничего не сказать.