Телепат

— Он хороший парень, беззлобный. Только вот иногда перед женщинами порисоваться любит. Особенно перед женой.

— Никогда не думал, что сотрудники госбезопасности тоже прячут от жен заначки, — улыбнулся я.

— Прячут, — махнул рукой Иван Серафимович. — Еще как прячут. Я уже сказал Вам, что ничто человеческое нам не чуждо.

— И в чем будет заключаться моя работа, если я соглашусь? — спросил я. — Бегать и шпионов ловить?

— Бегать и ловить в Ваши обязанности входить не будет. Бегать и ловить станут другие. Например, тот же самый Огурцов. Ваша задача — выявлять. И не только шпионов, но и других опасных для государства типов. Опыт в этом деле Вы уже имеете. Вы смогли определить точное место, где была заложена мина. Вы помогли раскрыть ограбление ювелирного магазина. Вы помогли раскрыть убийство. Чем-то похожим Вы будете заниматься и у нас. Только уровень задач будет другой, посерьезнее, и объекты будут другие, поопаснее. Работать Вы начнете, конечно, не сразу. Сначала мы отправим Вас на учебу в наш закрытый образовательный центр. Там Вы получите необходимую подготовку. Там Вас обучат некоторым премудростям нашего дела. Там Вы сможете усовершенствовать свои телепатические способности. Ну а после учебы Вас распределят в какое-нибудь региональное управление, где Вы и начнете полноценную службу.

Я задумался.

— Даже не знаю, — сказал я, растерянно пожимая плечами.

— Подумайте, — сказал Иван Серафимович. — Хорошенько все взвесьте, и примите решение. Я не требую от Вас сиюминутного ответа. Но, Илья Сергеевич, я надеюсь, Вы понимаете, что наш сегодняшний разговор — сугубо конфиденциальный. Передавать его кому-либо, даже невесте, не рекомендуется. Хорошо? Я Вам оставлю свой телефон.

Иван Серафимович вручил мне маленький листочек бумаги с записанным на нем номером, мы пожали друг другу руки и попрощались.

Не могу сказать, что его предложение меня воодушевило. Лет десять — пятнадцать назад я, может быть, был бы ему и рад. Тогда я был еще молод, полон амбиций. Но сейчас, когда в моей жизни все устоялось, когда я был счастлив, менять привычный уклад было как-то не с руки. Я чувствовал, что эта работа не по мне. Я никогда не отличался страстью к приключениям. Даже в детстве, когда мои приятели начинали играть в войну, или в казаки-разбойники, я всегда предпочитал найти себе какое-нибудь другое занятие, более спокойное. Поэтому, хорошенько подумав, я решил, что лучше всего мне будет оставить все, как есть, и воздержаться от резких жизненных поворотов…

— Илюша, ты о чем задумался? — раздался в моих ушах голос Тани. Я отогнал от себя нашедшие на меня воспоминания и вернулся в окружающую действительность.

— Да так, все это собрание вспоминаю, — отмахнулся я.

— Серьезное, видать, было собрание, если ты его все никак из головы не выкинешь, — заметила Таня.

— Серьезное, — вздохнул я.

— Илюша, — голос Тани был полон укоризны, — забудь про свою работу хотя бы в выходные. Отдохни. Лучше посмотри на это полотно. Битва при Бородино. Тебе нравится? Все мужчины, почему-то, предпочитают картины про войну…

Вечером того же дня нам пришлось пережить один очень неприятный визит.

Раздался входной звонок. Я вышел в прихожую и открыл дверь. На пороге стояла мать Руслана. Цель ее появления была ясна с первого взгляда — "отмазать" сына, и уговорить нас забрать заявление из милиции.

Трындычиха, — именно так ее называли в нашем доме, — была весьма пренеприятной особой: грузная, неопрятно одетая бабища, с расплывчатыми чертами лица, толстым красным носом и мутными глазами, в которых вечно светилось какое-то тупое самодовольство без малейших признаков интеллекта. Она вечно, чуть ли не круглые сутки, сидела во дворе в компании со старухами, про всех сплетничала, придумывала всякие гадости, и часто дергала проходивших мимо людей какими-либо оскорбительными выкриками. Мне от нее тоже доставалось. Сколько раз, проходя по двору, я слышал себе в спину.

— Эй, чучело, куда спешишь?

Или:

— Привет, сиротинушка!

Ну, и другое в этом роде.

На нее старались не обращать внимания, понимая, что это обычная злоба от неудавшейся жизни. Тем, у кого жизнь не задалась, и которые осознали, что ничего хорошего им уже не светит, делать замечания бесполезно. Они только и ищут, чтобы затеять с кем-нибудь скандал, и хотя бы для себя приподнять свое собственное "я".

— Здравствуй, Илюшенька! — ласково пропела Трындычиха, словно "чучел" и "сиротинушек" не бывало и в помине. — Я была дома у Тани. Мне сказали, что она живет теперь у тебя.

— Таня моя жена, — коротко ответил я.

— Ты женился, Илюшенька? Поздравляю! — снова пропела Трындычиха, совершенно не реагируя на мою холодность по отношению к ней. — Позови Таню. Я хочу с ней поговорить.

— А я не хочу, чтобы Вы с ней говорили, — ответил я и сделал шаг вперед, отодвигая вознамерившуюся войти в мою квартиру Трындычиху подальше от двери.

— Кто там, Илья? — донесся из кухни голос Тани.

— Я сам поговорю, — крикнул я в ответ, вышел в коридор и закрыл дверь. Мне не хотелось, чтобы Таня марала себя общением с этой особой.