Телепат

Женя села на стул и закинула ногу на ногу. В отличие от своих сверстниц она предпочитала носить юбки. Как она сама говорила, чтобы не смешиваться с толпой, но Евгений Борисович был уверен, что юная кокетка прекрасно понимала, ноги являются не последней деталью в ее привлекательности.

Девушка небрежным жестом откинула волосы. Совсем как ее мать. Евгений Борисович не переставал удивляться, до чего они похожи. Он старался не думать о сходстве племянницы с женщиной, которую всю жизнь тайно любил. Сейчас это мешало. Кроме того, схожесть была иллюзорной. Стоит тронуть, и у этого ангела тотчас прорежутся рога.

От Жени не укрылось, как дядя скользнул взглядом по ее ногам, и в ней моментально всколыхнулось чувство неприязни.

– Ну, и что будем делать? – спросил Евгений Борисович.

Женя молчала. Она сама не знала ответа на этот вопрос, и к тому же не собиралась облегчать ему разговор.

– Думаю, будет лучше всего, если ты вернешь мне диск, и мы с этим покончим.

– Какой диск? – с наигранным непониманием спросила девушка.

– Перестань валять дурочку. Ты прекрасно знаешь какой. Это не игрушки.

– А я думала, что это разновидность «Дума». Пройдешь уровень и переходишь на следующий, в мир иной, – съязвила Женя.

– Не болтай чепухи. Ты ничего не понимаешь.

– Да. И я до ужаса хочу понять, почему от этой программы у людей едет крыша.

– Работа еще не завершена. В будущем эта программа может дать облегчение многим больным людям.

– Браво! А ты в роли благодетеля человечества, – Женя похлопала в ладоши.

– Твой язвительный тон здесь совершенно неуместен. Я действительно хочу принести человечеству пользу.

– А как быть с конкретными людьми? Что Леше и Максу от твоих прекрасных намерений?

– Это роковая случайность. И моей вины тут нет. Если бы они сами не полезли в эту программу, то ничего бы не случилось.

– Если не считать того, что время от времени умирали твои пациенты.

– В любой клинике есть процент летальных исходов.

– Но не в любой пациенты кончают жизнь самоубийством, после того, как на них испытывают психотропную программу, кажется, так ты ее назвал?

– Это ложь! – выкрикнул доктор.

– Ты это кому-нибудь скажи. Но я-то знаю, что ты проводил эксперименты над людьми.

– Невероятно! Откуда ты набралась подобной чепухи! Если тебе об этом рассказывал твой приятель, то это его буйная фантазия.

Вопреки бурным протестам Евгения Борисовича в Жене все больше росла уверенность, что все это правда. Дядя, в самом деле, делал противозаконные опыты.

– Леша выбросился с шестнадцатого этажа, а Макс бросился под колеса машины, – напомнила она.

– Почему сразу бросился? Это был несчастный случай. Я-то тут при чем?

– Не слишком ли много несчастных случаев?

– Это все недоказуемо.

– Неужели тебя не мучает совесть?

– Я что заставлял их запускать программу? Они сами открыли ящик Пандоры, – взорвался Евгений Борисович.

– Вот поэтому я и не верну тебе диск. Чтобы больше никто его не открывал.

– Девчонка! Ты сама не знаешь, что делаешь! Это новое слово в психиатрии. Эта программа позволяет раздвинуть рамки сознания. Она дает способности к ясновидению. Представляешь, что это значит, если предсказание будущего станет реальностью!

– А зачем?

– Чтобы корректировать будущее. Строить его так, как хочется. Знание дает власть. Эта программа открывает путь к могуществу.

– Или ведет к сумасшествию.

– Согласен, она еще требует доработки, но это дело времени.

– Ты продолжишь делать опыты на людях?

– Не надо патетики. Когда-то Нобель экспериментировал со взрывами, и его опыты даже пытались запретить, а теперь его имя известно во всем мире и величайшие научные открытия отмечаются премией, носящей его имя. Многие открытия в науке требовали жертв.

– И ты так спокойно об этом говоришь? Это ведь человеческие жизни!

– Эти люди больны, а я даю им шанс на выздоровление.

– Ты сам не веришь в то, что говоришь. Они же твои пациенты. Они тебе верят. Ты страшный человек. Таких, как ты, надо держать взаперти!

– Знаешь что, избалованная девчонка! Ты привыкла жить на всем готовом. Ты можешь себе позволить заниматься чистоплюйством, потому что грязную работу делает кто-то другой. Между прочим, мы начинали исследования вместе с твоим отцом.

Евгений Борисович надеялся, что упоминание о Станиславе поможет образумить племянницу.

– Отец никогда бы не стал делать из людей подопытных кроликов, – процедила Женя.

– Тогда еще говорить об этом было рано. Эта работа была делом его жизни. Жаль, что он не дожил до этого момента и не видит, как ты хочешь разрушить плоды его труда.

– Ты пожалел о гибели моего отца? Вот это ново.

– Не ерничай.

– Я серьезна как никогда. Думаешь, я не знаю, как ты обрадовался, что отец погиб. Ты ведь всегда был его тенью. Ты завидовал ему всю жизнь. Завидовал его успеху, его таланту.

– Я любил твоего отца. Я сохранил все, как было при нем.

– Это потому, что ты трус. Как был его тенью, так тенью и остался. Ты завидовал тому, что мама вышла замуж за него, а не за тебя. Думаешь, я не знаю, как ты ночью заходил ко мне в спальню и глазел на меня, старый козел!

– Прекрати!