Телепорт

«Инцидент с шинами очень разозлил террористов. Они начали кричать, бить второго пилота и орать на капитана Джонсона: „Взлетай! Взлетай!“ Он еще дважды пытался поднять самолет в воздух, но не сумел – только фюзеляж раскачал. В итоге он так и объяснил террористам: „Не могу, у самолета нет шасси“. Тогда террористы открыли люк и заставили кого-то из пассажиров подстраховать меня, пока я выглядываю из кабины и проверяю шасси. Я сказала, что все шины на шасси сдулись и самолет взлететь не может. После этого террористы стали бить меня прикладами. Капитана Джонсона тоже избили».

На экране снова появилась ведущая.

«После инцидента с шинами террористы потребовали немедленно предоставить им новый самолет. Местные власти отказали. Переговоры продолжались несколько часов. За это время террористы потребовали освободить некоторых шиитских лидеров из тюрем в Иордании, Саудовской Аравии и Италии. Наконец наметился прогресс: в обмен на новый самолет террористы пообещали отпустить всех заложников-американцев. Руководство аэропорта внесло контрпредложение: террористам дадут самолет, но они отпустят всех заложников. „Ждите ответа“, – сказали террористы».

На экране появилась стюардесса Линда Мэттьюз.

«Во время перелета из Афин террористы освободили бизнес-класс, заставив пассажиров пересесть в экономкласс. Свободные места нашлись, так что проблем не возникло. Главарь террористов вышел из кабины. Меня к тому времени бросили на сиденье в конце салона бизнес-класса. Террористы думали, что я без сознания, но я притворялась, не желая, чтобы меня снова избили. Главарь на арабском обратился к сообщнику, стоявшему в конце салона эконом-класса. Тот принес ему чемоданчик. Я слышала, как по пути он набрасывается на каждого, кто не прижимал лицо к коленям. Террористы заставили встать женщину, сидевшую в первом ряду у прохода, и наручниками прикрепили ей чемоданчик к запястью. Потом раздался голос главаря: „Отнеси послание американцам“. От страха женщина, которую подняли с места, едва стояла на ногах. Я снова услышала голос главаря: „Ты везучий. Ты покидать самолет“».

На экране появился салон самолета. Крупным планом показали люк, из которого кто-то выбросил желтый надувной трап. Потом из люка вышвырнули, буквально катапультировали человека. Тот боком скатился по трапу и растянулся на взлетной полосе.

Это была моя мама!

Она с трудом поднялась и, хромая, побрела прочь от самолета. Чемоданчик был явно тяжелый: мама хотела переложить его в другую руку, но не смогла из-за наручников. Поэтому она понесла его двумя руками. Мама наклонилась в сторону, при ходьбе колени у нее выворачивались и бились друг о друга.

Камера снова показала Линду Мэттьюз на больничной койке.

«Все трое террористов смотрели в иллюминатор. Главарь держал в руках коробочку. Я заметила антенну и подумала, что это приемник. Главарь нажал на кнопку».

Камера показала взлетную полосу и маму в паре сотен футов от самолета. На переднем плане стоял джип внутренних служб аэропорта. Вот он покатил навстречу маме, и в этот миг чемоданчик взорвался, превратившись в шар огня и дыма.

Маму отшвырнуло на несколько футов в сторону. На взлетную полосу бесформенной кучей упало окровавленное тело – одна рука вывернута, на другой оторвана кисть. Прежде чем камера снова показала ведущую, на заднем плане послышались возгласы: «Господи! Господи!» Наверное, это оператор не выдержал.

«Вскоре после трагической гибели Мэри Найлс кипрские власти предоставили террористам заправленный топливом «Боинг – семьсот двадцать семь». Террористы вывели из самолета четырнадцать американских граждан и летчиков. Прикрываясь ими, они сели в „боинг“ и вылетели в Алжир. В аэропорту Алжира начались переговоры террористов с представителями Алжира, Саудовской Аравии и Организации освобождения Палестины. После четырнадцати часов переговоров заложники были отпущены, а террористы вывезены за пределы аэропорта под конвоем военных».

Камера показала ведущую в другом ракурсе.

«Сегодня в ЕС начались переговоры между…» – продолжила она.

Я отключил телевизор.

«Терпеть не могу сидеть в середине или у окна…»

Пульт выпал из моих безвольных пальцев. Мама не умела телепортироваться. Очень жаль. Жаль, что меня не было рядом. Мне следовало быть с ней рядом!

Ну, мам, вот тебе и дали место в проходе…

Стряхнув оцепенение, я обнаружил, что сижу на полу в углу квартиры, между диваном и стеллажом. На полу лежала книга, половина страниц были вырваны и смяты в плотные шарики. Моя рука выдирала очередную страницу, когда я сообразил, что творю.

Мама…

Я посмотрел на книгу: это же «Простофиля Вильсон» из собрания сочинений Марка Твена, которое подарила мама. На душе стало скверно. Книги рвал папа, я не хотел становиться таким, как он. Я швырнул книгу в другой конец гостиной и сел на подлокотник кресла. Наверное, мне следовало плакать – только слез не было.

Ничего не случилось. Это все моя болезнь. Это горячечный бред.

Я включил вечерние новости на Эй-би-си и снова увидел тот же видеоматериал. Перед взрывом чемоданчика я выключил телевизор.

Милли… Милли должна мне помочь.