Телепорт

Выбор предстоит трудный, однако, я прошу вас всех вместе и каждого по отдельности хорошо подумать, взвесить, прикинуть оба из вариантов… Вот и мой ряд! Я свернул влево и стал протискиваться за спинами возмущавшихся сенаторов. Многих из них я видел в первый раз, но попадались и знакомые — в основном, те, кто, как и я, регулярно посещал все собрания Сената, а не просто присутствовал изредка для галочки и некоторых привилегий.

— … и принять, возможно, самое важное в нашей жизни решение! — продолжал председатель. — Я не прошу вас особо торопиться, но…

Зейман? Почему Вы не на своем месте? Я уже почти на месте. А председатель, похоже, наконец, заметил приблизившегося к нему толстого сенатора. Что за..? По-моему, на моем месте кто-то уже сидит!

— Господин Председатель, — глубоким басом начал извиняться толстый сенатор Зейман. — От лица всех опоздавших приношу искренние извинения и обещание, что это больше не повторится. Опоздание произошло по независящим от нас причинам, в частности, неисправности…. Их голоса эхом отражались от стен, звучали буквально отовсюду, и теперь каждый услышал, что кто-то умудрился опоздать, и теперь бросал свой взгляд на каждого из нас. Господи, как стыдно то! У меня даже лицо начало гореть! И руки похолодели. На моем месте сидел кто-то чужой. Тоже толстоватый, хотя и не на столько, как большинство из присутствующих. Официальный черный костюм, мышиного цвета редкие волосы с проплешиной на затылке, блестевшем на свету. Кто-то подозрительно знакомый…

— Извините, — я подошел к нему со спины и тронул за плечо. — Кажется, Вы заняли мое место.

— Господин Председатель, — донесся до меня откуда-то сзади бас сенатора Зеймана. — А с кем Вы там разговариваете? Зейман — это я! Сидящий на моем месте наконец развернулся, и я увидел его лицо.

Высокий лоб, серые глаза, курносый нос и маленький рот. Я узнал его. Какая интересная штука — жизнь. Зачастую, года пролетают незаметно, вообще без значимых хоть сколько бы то ни было событий, не задерживаясь в памяти и оставляя после себя все больше морщин на лицах. А иногда, очень-очень редко, за один день, нет, даже за час или минуты, или даже несколько секунд, бывающих только раз в жизни, да еще и не в каждой, жизнь преподносит головокружительные сюрпризы.

— Антон, — смеясь, сказал один из соседей занявшего мое место, обращаясь не ко мне, а к нему. — А ты зачем сюда пригласил брата-близнеца? Да, я узнал его. Это был я сам. Но братьев у меня не было.

— Самозванец! — прогремел Зейман-кто-возле-председателя. — Это я — Зейман! С другой стороны Зала Палыч тоже обнаружил, что его место кто-то занял, и сейчас громко возмущался по этому поводу.

— СПОКОЙСТВИЕ! — попытался призвать тишину председатель, постучав кулаком по столу. А я все пялился прямо на него как в зеркало. Что здесь происходит? Кто он??? Что здесь творится, а? И что делать? Ударить его? Но это же я! Самого себя бить? Нет, не может этого быть! А может, все-таки ударить? Вдруг пропадет? Наверное, я накачался какой-то галлюциногенной дрянью этой ночью, и меня сейчас снова накрыло. Да я с ума схожу! И тут я заметил, что он уже успел проголосовать. Успел нажать кнопку! «ЗА»!!! Как он мог?!! Наверное, только благодаря этому я вышел из ступора. Чем не мог похвастаться второй я. Бить! Однозначно бить!

— Получай, мразь! — я, наверное, вложил всю копившуюся долгие годы силу в этот удар. И услышал хруст — одновременно его челюсти и своей кисти. Больно не было.

— Бей их! — завопили сразу с нескольких сторон.

— Продажные твари! — повторили с других углов. Соседи вскочили со своих мест, и не успел я даже глазом моргнуть, как меня скрутили и повалили на пол, придавив сверху вонючими грязными ногами. Но зато я услышал, как повсюду, вокруг меня, завязались многочисленные стычки. Каждый торопился набить морду каждому. Прямо перед моим лицом оказалось лицо моего двойника, обильно кровоточившее и воняющее металлом. Он был без сознания, и я бы возгордился своим лучшим в жизни ударом, если бы только успел. Но не судьба. Кто-то с громким треском выбил входную дверь, звонко разбил стекло на крыше, и со всех сторон полетели крошечные черные шарики. Один докатился до меня, резко остановился, быстро-быстро завертелся вокруг своей оси и лопнул, извергая белые клубы сладкого газа.

— Немедленно прекратить! — орал во всю глотку председатель. — Кто дал вам право врываться на закрытое… Договорить он не успел — его голос быстро утих, и председатель пропал из виду. Не успела начаться паника, как под действием газа массивные туши разбушевавшихся сенаторов валились с грохотом на пол. Сонный газ, мощными струями бивший из шариков, уже начал проникать в мои ноздри, глаза тут же стали слипаться, веки как свинцом налились. Но ослаб нажим — мои противники упали рядом со мной. Честно говоря, ничего более умного, чем тупо задержать дыхание в мою сонную голову не пришло. Зато я успел заметить силовиков, двое из которых как раз подходили ко мне. Одеты в черное, головы плотно облепляет пленка контурного противогаза.