Телешоу «Научи меня любить» (СИ)

Нил Хоуни считался довольно эксцентричным человеком. Эксцентричным и нервным. Поэтому когда мужчина в очередной раз предпринимал нечто безумное: скажем, примерял странные наряды (последний костюм Нила превратил его в пирата – стук деревянной ноги раздавался по всему зданию больницы, когда как особо нервные посетители столь угнетающего заведения уверяли, что за ними пришла смерть); рассаживал трупы и играл с ними в покер на раздевание (почти всегда проигрывал, утверждая, что противники слишком искусны в блефе); битый час поучал несчастную молоденькую медсестру насчет кофе, который пил он только черным и с кусочком зефира в форме мишки (и только салатового цвета – это очень важно, не перепутай), или просто скандалил со стеной, посмевшей преградить ему дорогу (неслыханная наглость) – все и каждый усиленно игнорировали не в меру активного патологоанатома, зная, что если Нил почувствует на себе чей-то любопытный взгляд, страдать будет вся больница. Конечно же, те, кто не привык к заморочкам мужчины и не осознавал страшных последствий от оного, с завидным постоянством ваяли на Нила жалобы, на каждую из которых патологоанатом, сидя в кабинете главврача и без интереса вчитываясь в очередную претензию, реагировал одинаково:

- Ну и что?

- Нил, санитара чуть инфаркт не стукнул, когда он обнаружил тебя расхаживающего в одних трусах перед столом, за которым сидел мистер Брук!

- Ну и что?

- Мистер Брук мертв уже неделю как!

- Ну и что?

- Что скажут его родственники, если узнают, что ты вытаскивал мистера Брука из холодильника, чтобы… Боже, я не верю, что произношу это, но… Чтобы… Как ты сказал? Сыграть пару партий?

- Наверняка подтвердят, что старикану чертовски фартит!

- Нил, черт бы тебя побрал! Нельзя играть в покер с мертвыми!

- Нет, нельзя играть в покер с живыми. Сплошь лицемеры и куски мяса. А в смерти есть нечто облагораживающее.

- Если так пойдет и дальше, ты потеряешь тех немногих, кто еще не отказался от работы с тобой!

- А что такое?

- Ты им не нравишься!

- Гилберт, дорогой. Я ученый, а не комик. Я не обязан кому-то нравиться. Не вижу в этом смысла. Если бы я был тем, кем меня хотят видеть, я не смог бы работать так, как работаю. Каждый вонючий санитар, каждая глупенькая, недавно выучившая алфавит медсестричка уверены, что они правы, а я злодей. Видите ли,они смотрят на ситуацию трезво. А все почему? Потому что не разговаривают с моими «пациентами» или украшают свои комнаты дурацкими пошлыми картинками, а не фотографиями частей тела? Но Гилберт. Это Я делаю открытия. Это Я приношу пользу. Это на основании Моих исследований мы спасаем людей. А они вместе со своим убогим ограниченным трезвым взглядом на жизнь убирают утки и периодически пытаются вылезти за мой счет. Хоуни – псих, шепчутся они по углам, он так омерзителен! А мы, такие распрекрасные и обделенные, должны это терпеть! Но каждое утро, когда я прохожу мимо них – все еще оставаясь мерзким типом, заметь, – они подбегают ко мне, виляя хвостиками и желая мне доброго утречка!

- Потому что они восхищаются тем, что ты делаешь. Не обязательно любить человека, чтобы любить то, что он делает, – обессиленно вздыхал Гилберт, понимая, что разговаривать с Нилом бесполезно. Этот человек был слишком упертым.

- Я понимаю это, – кивал Хоуни, – я понимаю, что могут любить мои исследования, но не меня. Я не понимаю, на кой черт эти лицемерные дряни лезут в мой кабинет и суют мне под нос свои исследования на основе моих. Есть одно простое правило, Гилберт, которого я всегда придерживался и буду придерживаться. Не нравится человек? Не подходи к нему. Не разговаривай с ним. Не трогай его. Я уверен, что своими исследованиями как минимум заслужил уважение к себе. Ведь оно складывается не из того, что человек подул тебе в задницу или предложил чашечку чая, верно? Ты же уважаешь меня, даже считая скотиной, потому что понимаешь, что я многого стою. А не официантку, что каждый раз мило улыбается тебе, ставя перед тобой чашку твоего любимого дурацкого и мною ненавидимого зеленого чая?! Я прав?

- Нил… – замученно стонал Гилберт, ощущая, что Хоуни понесло и следующие несколько часов главврач обречен на прослушивание лекции о том, какие все вокруг плохие, тупые, никчемные и далее по списку, когда как сам Нил спокойный! Уравновешенный! Справедливый! И, безусловно, Непонятый убогим обществом! (Классика)

Вот и сегодняшнее утро Нил провел с пользой. Сначала заглянул к ГОРовцам, а затем прямиком в кабинет главврача, чтобы на этот раз написать объяснительную в ответ на обвинение в том, что накануне посмел разбить кофейный автомат костылем больного, которому не повезло в этот самый момент проковылять мимо мужчины.

- Он забрал мои монетки, а напитка не отдал, – пожимал Нил плечами, не признавая, что его действия были хоть чуточку противозаконными.

- Это невыносимо! – только выдохнул Гилберт, потирая покрасневшие от усталости и недосыпа глаза.