Телешоу «Научи меня любить» (СИ)

Они уже и не помнили, когда и как оказались в этом месте. Кажется, с того времени прошла не одна сотня лет. Парень, прикованный к камню, и волк, что всё это время за ним наблюдал. А иногда и не только наблюдал. В особенно холодные зимние ночи зверь позволял себе приближаться к подозрительному, но однозначно пленившему его душу субъекту, и сворачивался клубком у его ног. Несмотря на наготу рыжего создания, от него всегда веяло теплом, а иногда и жаром. В отличие от камня, на котором парень сидел, словно приговоренный к смерти каторжник на электрическом стуле. Каменистая поверхность сомнительного предмета оставалась покрытой тонкой коркой льда даже в самые знойные летние деньки.

Но обычно зверь все же старался держаться от обнаженного парня на определенном расстоянии, бесцельно наворачивая круги вокруг его лесной обители и мучаясь от периодически возникающих нервирующих воспоминаний. То были сочные, яркие, но мутные картины из прошлой жизни, о которой волк успел позабыть не одну сотню раз. Прошлого, в котором его дикая натура еще скрывалась глубоко внутри, тогда как на поверхности оставался вполне обыкновенный, мало чем отличимый от остальных живой организм с самыми обыкновенными, мало чем отличимыми от остальных мечтами и желаниями. Время, в которое он, будучи одиночкой, все еще старался заверить себя в том, что является частью окружающего мира, что он сможет жить среди всех этих прогнивающих и молящих о пощаде душ, свергнутых в пучину залитого кровью, потом и выделениями мира. Тогда ему хотелось верить в собственную значимость в бесконечном круговороте судеб. Теперь волку не надо было верить во что-то, подстраиваться под кого-то. Он обрел свободу, о которой всегда мечтал. Чего нельзя было сказать о рыжем парне, прикованном к камню. Пленяющий разум волка субъект все еще не забыл прошлого. Именно его олицетворял камень, что не давал парню сдвинуться с места. Прошлое. Ох, как же давно это было. И было ли? Волчьи воспоминания ускользали, будто вода сквозь решето, и зверь все чаще задавался вопросом, не плод ли его фантазии эти странные, размытые сцены? В одном волк не сомневался – всё, что он помнил, не имело для него хоть какую-то ценность. В отличие от обнажённого телом и оголенного душой парнишки с этим Гребаным Камнем, что не давал волку покоя. Зверь долгое время не мог понять, что же именно ему нужно от желанного создания? Свежее мясо, которым смог бы полакомиться зверь, убей он прикованного к камню? Ласку, которую проявлял к нему парень, когда волк, замерзнув, вновь укладывался ему на ноги. Тогда, пользуясь случаем, рыжий, в блекло-зеленых глазах которого плескалась безграничная грусть, касался макушки волка и мягко гладил его по голове меж стоящих торчком ушей. Волк следил за каждым движением создания, рычал на него, но гладить себя позволял. До поры до времени. Далеко не каждый раз зверь скрывал свои истинные эмоции. Иногда гнев и необъяснимая обида заполняли его настолько, что он кусал худые руки и ноги парня, рвал его кожу или вгрызался в самое чрево. Он знал, со временем пленительное создание восстановится. И на его и без того изуродованном шрамами теле появится новый, свежий, омерзительно-розовый. Но сладкая плоть обнаженного незнакомца не утоляла болезненного голода волка, не приносила ему облегчения, тогда как ласки лишь распаляли внутренний огонь сильнее.

Лишь раз волк ощутил полное удовлетворение. В одно прохладное утро, ничем не отличимое от тех, что наступали до того и собирались наступить после, зверь приблизился к пленительному созданию, раздумывая, чего ему хочется от него больше: ласки или плоти.

Но ты ведь можешь получить и то и другое.

Одновременно.

Подумал волк и сам поразился пришедшей в голову мысли, настолько она оказалась дикой и осмысленной одновременно. И волк поддался животным инстинктам, напал на желанное создание, прижал его к камню, но не вгрызся в шею, как делал это обычно, а начал жадно облизывать светлую, покрытую веснушками и шрамами кожу. Человек не двигался с места, не сопротивлялся, не выражал ни единой эмоции по поводу происходящего, и волка это неимоверно взбесило. Тогда животное все же вцепилось в плечо своей жертвы, рывком перевернуло парня на живот и вжалось в него, содрогаясь от переполняющего возбуждения. Никогда волк не был настолько близок к своей цели. Лишь в это мгновение, вжимаясь в чужое горячее тело, ощущая его неповторимый запах, истекая соком внизу живота, что сочился наружу и вязкими каплями падал рыжему на поясницу, зверь понял, чего же он хочет. В тот день волк, возжелавший человека, обладал им всем без остатка, проникал в горячую, но тугую плоть, утоляя годами нараставший голод. Но позже, угомонив разъедающую изнутри похоть, придя в себя от жуткого дурмана и осознав, что он наделал, зверь, поджав хвост, убежал в самую глубь леса, и затем еще долго заунывный вой оглашал все вокруг, пропитывая воздух волчьей болью и сожалением.