Телешоу «Научи меня любить» (СИ)

— Я же говорю. Нэй была справедлива, но жестока. Если боль чувствовать постоянно, она не причиняет столько неудобств. Если ты пьяньчуга без семьи и друзей, который живет на улице и просит милостыню, и в один прекрасный день ты попадаешь в руки озлобленных подростков и становишься жертвой их издевательств, тебе будет больно и страшно и плохо. Но не так больно, как богатенькой сучке, которая всю свою жизнь не знала бед. Не так страшно, как ребенку, которого окутывали любовью. Не так плохо, как любимому мужу, которого дома каждый вечер ждет горячий ужин. Понимаете, мой король? Рецепт настоящей боли? Настоящего горя? Чтобы заставить человека испытать самую страшную душевную боль, сперва необходимо дать ему огромное счастье. А затем беспощадно его отнять. И вот тогда муки его могут длиться очень долго, безутешность его не будет иметь границ, да. Создатели «Телешоу» просто возвращали вас в мир смертных раньше, чем наступала вторая фаза Ада.

— В таком случае, чем же Ад отличается от обычной жизни? — справедливо спросил Найт.

— Выбором. В том мире, в котором вы пребываете сейчас, у вас есть выбор. В Аду же все предрешено. Вы живете лишь для того, чтобы страдать. В жизни смертных все немного иначе. Большинство проблем, выпадающих на их долю — их личное решение, их личные ошибки.

— Потрясающе, — пробурчал Найт. — Если Ад Таков, — окинул он взглядом лес, — боюсь представить, чем же является Рай.

— О, это самое интересное! — в голосе Шута появились язвительные нотки. — Не хочу вас расстраивать, мой король, но Рая нет и никогда не было.

— Приветствую тебя, моя ТехноБогиня! — Дориану Прэтти потребовалось время, чтобы осознать, что мечта, которую он лелеял с самого детства, наконец-то сбылась. Май проснулась. Она была совсем рядом — только руку протяни. Хотя Дориан ни за что бы ни позволил себе прикоснуться к столь удивительному и прекрасному созданию. Он этого был просто не достоин. Но и оставаться в тени после колоссальной работы, которую он проделал ради этой встречи, мужчина не собирался. Ему потребовалось время, чтобы собраться с духом. Он обдумывал, что сказать девушке, пока та смеялась над Полимосом, размышлял, в какую бы позу лучше встать, пока она душила сыновей, обмозговывал возможные реакции со стороны Май и достойные ответы на каждую из них, пока ТехноБогиня шепталась со спящей Нэй. И, наконец, решился. Преклонив перед Май колено, Дориан в качестве жеста смирения опустил глаза, с замирающим сердцем ожидая ответа.

Май лишь искоса глянула на человека перед собой, с хрустом разминая пальцы.

— Кто ты? — все же удостоила она вопросом обратившегося к ней мужчину.

— Ваш покорный слуга. Тот, кто возродил вас в этом теле! — голос Прэтти дрожал, как у студента на экзамене, к которому он не готовился.

— Теле… — повторила Май, теперь с таким же хрустом разминая шею. — Странное. Раньше я была не такой…

— Сильной?

— Искусственной, — поправила Май.

— Это все потому… Потому… Потому что…

— Это тело ненастоящее, — закончила за него ТехноБогиня.

— Ваш сосуд был очень слаб, — начал поспешно оправдываться мужчина. — Вы переродились инвалидом. Я же нашел ваше воплощение и… Поместил Вас в тело, которое создал сам.

— Ты не ответил, кто ты, — напомнила девушка, едва ли с большим интересом, чем до того.

— Я Сотте, моя госпожа. Арбалет ТехноБога Ценфы.

— Ах, мой верный арбалет! — тон Май почти не изменился. Эмоции сквозили фальшью. — Когда-то я могла узнать каждого по ТехноБожестенной энергии, но сейчас она стала так слаба… Что я не признаю даже самых верных соратников, — вздохнула девушка с деланным расстройством, касаясь подбородка Дориана и заставляя его поднять на нее глаза. — А он, выходит… — кивнула она в сторону Роше.

— ТехноБог ТетоЛюбви Ценфа, — подтвердил Эдмон, выйдя из тени и вытянувшись в струнку, будто солдат перед генералом. Его костюм как всегда был безупречен. Дориан в цветастой рубашке, черном халате, бриджах и сандалиях на босу ногу на его фоне выглядел бродяжкой. Но именно он был главным. Не Роше.

— Ценфа-Ценфа. Я смотрю, время летит, но что-то в этом мире не меняется, — звонко рассмеялась Май. — Проклятье Панаца все еще висит над тобой. Твое оружие главенствует, пока ты стоишь в тени и лишь пресмыкаешься, играя роль пешки, — вздохнула она с наигранным сочувствием. — Впрочем, наверное, мне стоит сказать Панацу спасибо. Ты всегда был слишком мягок. Не чета своему арбалету. Я даже не уверена, что ты остался бы на моей стороне, если бы не он, — хихикнула она, с удовольствием замечая, как Эдмон мрачнеет. — На колени, — неожиданно властно выговорила Май. Эдмон тут же подчинился.

— Как скажете, моя госпожа, — процедил он сквозь зубы, вставая на одно колено. — Спешу сообщить, что я выполнил приказ, который вы мне дали перед «смертью» в последнее ваше пробуждение, — украдкой заметил он, не желая отдавать все лавры фанатичному Дориану. Да, возможно Эдмон был не столь… прозорлив, как его оружие. Но он внес свою лепту и жаждал признания не меньше Прэтти.