Телевидение

— Ничего неожиданного нет, — пожала плечами Джейн. — Если мы любим друг друга, то должны жить вместе. Ведь у нас теперь общее дело.

— Какое? — опешил Саша.

— “Дайвер-ТВ”. Ты забыл — у меня же сорок девять процентов акций вашего канала!..

* * *

— Прошу.

Саша вскинул голову.

Секретарь открыл резную золоченую дверь:

— Президент ждет вас.

Бежать теперь было поздно.

Питер

Денис пришел в себя оттого, что кто-то больно тряс его за плечо.

— Вы живы? Вы живы? — спрашивал сквозь слезы женский голос.

— Жив, — нерешительно ответил он. — Не трясите, пожалуйста. Рука болит. Что случилось? Где мы?

— В метро. Нас засыпало! Я не хочу умирать! — закричала женщина, снова хватая Дениса за ушибленную руку.

Когда Денис понял, в каком положении он очутился, его чуть не захлестнула волна ужаса, горло сжалось, чтоб издать вопль тоски и отчаяния, но неожиданно сработал инстинкт, который Денис называл “мушкетерским”.

Он знал эту свою особенность: подобно героям Дюма, становиться ироничным и хладнокровным в самых сложных и опасных ситуациях, если рядом присутствовала дама. Вот и теперь на смену страху вдруг пришло осознание своего мужского долга — успокаивать и спасать.

— Ничего, ничего, доченька. Прорвемся. Только отпусти мою руку — болит. Тебя как зовут-то?

— Наташа, — всхлипнув, ответила девушка. — Какая я вам доченька? Вы же молодой, я видела.

— Ну вообще-то я ровно в два раза старше, и, если бы не осторожничал в свое время, вполне бы мог стать твоим отцом. Но вообще-то в нашем положении возраст не важен, так что давай будем на “ты”. Меня зовут Денис. А ты, насколько я понимаю, та виолончелистка.

— Так вы.., ты тоже обратил на меня внимание? — проснулось в ней женское начало. — По-моему, у меня глаз заплывает — я так приложилась к Маргоше!

— Какой Маргоше? — не понял Денис.

— Это виолончель моя, фирмы “Марготт”. Она француженка.., была. Если бы не она, мы бы не разговаривали сейчас с тобой. Когда поезд начал тормозить, я как раз наклонилась, чтоб придержать ее. А ты в это время полетел и заскользил, как шайба, по полу! — Смех Наташи прозвучал диковато в хлюпающей черной мгле. — А когда произошло столкновение… Это было столкновение, да? Неужели встречный поезд оказался?

— Нет, похоже, нас завалило, — обреченно вздохнул Хованский. — Так что дальше-то было?

— В общем, когда все это случилось, ты въехал в мою Маргошу и меня об нее стукнуло. Она нас спасла, а сама погибла. Ой, голова кружится, — наверно, у меня сотрясение.

— Сейчас, погоди! — завозился он на полу. — У меня же зажигалка есть! Надо посмотреть, что с твоей головой. И вообще…

В слабом отсвете желтоватого пламени Денис разглядел два огромных блестящих темных глаза, пробор в черных волосах, ярко белеющий даже в полумраке, и кровоточащую ссадину на нежном девичьем виске.

— Ничего, — сказал он, доставая свой, слава богу, свежий носовой платок и прикладывая его к ранке. — До свадьбы заживет.

— Ага, будет теперь у меня свадьба, как же, — скривилась она от боли, и глаза ее предательски заблестели еще больше.

Денис понял, что грань истерики близка, и решил разрядить обстановку одной из своих “авторских” мулек.

— А ты знаешь, что имеют в виду, когда говорят “до свадьбы заживет”?

— Ну пройдет, мол…

— Так раньше парни на деревне успокаивали девушек, склоняя их к добрачным отношениям.

Он еще раз щелкнул зажигалкой и увидел, что девушка улыбнулась.

— Эй, мужик, а закурить у тебя нету? — раздался откуда-то из глубины вагона хриплый голос.

— Подходи, найдется, — забыв, в каком положении они находятся, машинально ответил Денис. — Еще кто-то живой! — вдруг удивился он.

— Подойти я никак не смогу, браток. Я свое еще год назад отходил, — откликнулся голос. — Да и навалился на меня кто-то — тачку мою заклинило.

— Это ты, что ли, “афганец”? — спросил Хованский, щелкая зажигалкой и всматриваясь в темноту. — Сейчас попробую помочь тебе, если сам смогу двигаться.

Он осторожно встал на четвереньки, чувствуя, как в ладони впиваются хрупкие осколки виолончельного корпуса и пластика футляра, высвободил ногу из петли захлестнувшей ее струны и попытался выпрямиться. Голова уперлась в.., потолок вагона! А ведь он стоял на полусогнутых ногах.

— Ничего себе! — воскликнул Денис. — Нас придавило!

— А ты думал, — отозвался “афганец”. — Обделка сложилась, как вафля! У меня аж башку потолком прижало. А тот конец вагона, откуда ты летел, и вовсе сплющило. Села кровля, мать ее…

Денис начал было пробираться в сторону говорившего, но сначала наткнулся на чье-то тело на полу, потом поранил лицо о свисающий с потолка светильник и понял, что надо прежде оглядеться. Но как? Неверный свет зажигалки не был надежным помощником, да и расходовать запас газа не хотелось — мало ли сколько времени придется просидеть в темноте и холоде, прежде чем подоспеют спасатели. А в их приходе сомнений не возникало. Тогда Денис вспомнил о своей “мыльнице" — фотоаппарате со вспышкой, лежащем в сумке. Сумка, слава богу, осталась при нем и валялась в ногах у Наташи.