Тельняшка жизни

Снова путь до Марокко. Там мучиловки гораздо меньше. Засыпались огромной кишкой. Пока команда толкалась на базаре за отрываемым в Союзе с руками кримпленом, «Воркута» оседала по последнюю регистровую марку.

Только отваливал лоцманский бот, по «Берёзке» с нетерпением кричали:

– Дать воду на палубу!

Боцман с матросами, сатанея от напора в шлангах, смывали и гнали ненавистную фосфатчину в шпигаты.

Отрадно чистыми по синему ковру роскошной Средиземки с баловниками дельфинами держали курс на новое мытарство.

На пятой болгарской стоянке, после тошной вахты, попросились с матросиком Морозовым в город у первого помощника.

– Да кто ж из комсостава пожелает с вами таскаться вечером?!

Показался отказ верхом несправедливости. Ну и прогуляли себя сами. По нынешним временам такое в порядке вещей, тогда же – амба. Так судьба развела меня с Сергеевичем. Угодно было сделать это ей ненадолго.

После годичного исправления отправили на «Оку». С причуды первого боцмана запомнилась она всем оранжевой полосой на фальштрубе. Не с этого ли «петуха» и команда там оказалась особого подбора? Взять хоть постоянных мотористов, держащих гонор и всячески подчёркивающих смешное первородство.

Тут заявился, к моей радости, Виктор Сергеевич. Знаток судовой жизни сразу всё понял и покончил с этим весьма оригинально.

В сколь возможно опрятной робе вышел он на первую ходовую вахту. Истинный машинёр, не оставляющий ничего без внимания, начал щупать от коромысел главного двигателя что полагалось, и по всему проходиться цепким взглядом. На нижних плитах оценил ладонью температуру картерных крышек динамки, корпусов ходовых насосов и… лобики не ожидавших дерзости гордецов. (Тогда в море по двое стояли). «Короли» сникли.

Судоводителей угораздило часами позже камни найти. Кадры Сергеевича тут же в переадресовку, а я ещё пережил зимнее докование.

Через пару лет попадаю на «Абагур», где тоже любили подчеркнуть своё. И гораздо повесомей, чем литр засохшей киновари. Главной фишкой у экипажников был главный двигатель – настоящий швейцарский «Зульцер».

При отходе от «тайваня», после погрузки молдавскими бригадами понадобилось привести караван в походный вид. Машинным людям выпало ровнять бурелом над третьим и четвёртым трюмом.

Принялись мы за дело на якорной стоянке с заманчивым видом родного города. Уходили на зиму, настроения никакого.

Вдруг самостоятельно летит прямо в руки баланина. Поднимаю голову, а это (Ахтунг!) Рохин. Прибыл, значит, и сразу включился. Теперь точно скучно не будет. Ему в большей развеске, потому как умеет высекать смех. Шуточки Сергеевича часто сходились на мне. Вот вдарила очередная:

– Нос-то у тебя ещё больше покраснел. Говорил же: запивай кефиром.

С этой минуты новоприбывший сразу застолбил вакансию остряка и бывалого. Кисло смеялся и я. Пикироваться с ним – что против ветра…

Засветло зашабашили. Последний кругляк лёг подобающе. Обтяжка найтовыми – дело сугубо матросское. Объявляется:

– Всем свободным от вахт и работ увольнение до 23.00.

Дядя Витя, уже давно свой, кричит плотнику:

– Давай мости «Новгородский» с «Костромским» доски в четыре. Вернусь – кренами проверю.

И отбыл адмиралом на рейдовом катере проститься по второму разу.

На том «Абагуре» попали мы с Сергеевичем под укоризненный перст судьбы. Через это получили вразумление.

Из первого же выхода на берег в каком-то кубинском захолустье старого юнгаша привели под руки. Спасая его от неприятностей, потащили вдоль надстройки, затем по трапу на главную палубу. Там его полностью доверили мне. В коридоре матросов стараюсь половчее перехватиться. Неисправимого в своём жанре прислонил к вечно запертой двери фотолаборатории.

Та возьми и распахнись по закону подлости, увлекая в падение обоих. Сергеевич шмякнулся в той черноте без последствий. Я же по росту никак не мог разминуться лбом с фаянсовой раковиной. От дикой боли сразу пожелал невыполнимое: больше не таскать пьяных и самому не быть волочимым. На третье, заняться наконец-то своей запущенной жизнью.

По родившемуся настроению даже перечёл несколько учебников, валявшихся по каютам. От долгого отдыха головы скучные страницы преодолевались как занятные. Вспомнил даже то, чего не знал или мимо ушей когда-то просквозило.

Возвращаясь в старушку Европу, зашли в Гамбург. Приоделись по средствам. Скромно отметились в баре с приглянувшимся названием «Оушен бойс». Ветеран купил бежевую куртку-канадку и выглядел по-журнальному стильно. В таком-то виде пожаловали в Питер, где получили новый осмыслительный урок.

На стояночной вахте нашего козырь-туза произошло недолжное. Открылось мне такое, как только в машину спустился. Предложу, думал, в заведении на Невском приход отметить.

Вот те раз! Сергеевич трёт до блеска плиты, будто помоложе бы не нашёлся. Выпирала досадная глупость только что выпущенного из училища салаги-четвёртого. Вспыхиваю с коротким запалом.

– Тоже мне линкор «Марат»!

В сердцах пнул в аут жестянку со смесью солярки и масла. Освобождённый этаким образом, грустно улыбнулся над моим наивным бунтом. Словно хотел сказать: