Тело Милосовича

Филатов стал развивать мысль дальше, и коварство замысла Милоша открылось ему во всех деталях. «Допустим, я передумал бы тогда лететь, а захотел остаться в Белграде, — размышлял он. — Но Милошу этого не надо, его задача — сопроводить меня до самолета и отправить в Москву. С глаз долой — из сердца вон, если можно так выразиться. Что делает Милош? Через помощников сообщает таможенникам, что я везу контрабандную икону. А сам уезжает. Икону находят, меня задерживают, оформляют протокол и принудительно отправляют домой. Организовывают утечку информации в СМИ, разгорается скандал. С этого момента въезд в Сербию мне заказан. Икона, по сути, была миной подо мной. И она должна была сработать, если бы я заартачился».

Осознав это, Филатов завернул икону в бумагу, перевязал веревкой и отдал водителю.

— Завезешь в церковь, отдашь батюшке, — распорядился он.

— В какую церковь? — не понял водитель.

— Мимо которой мы каждый день ездим.

— А если батюшка спросит, от кого она?

— Скажешь, от раба божьего Александра. Фамилию называть не нужно.

Избавившись от иконы, Филатов вздохнул с облегчением.

Но покой длился недолго. Недели через две в его думский кабинет заглянула секретарша, держа в руке трубку радиотелефона. Ее лицо было встревоженно.

— Вас спрашивают из милиции, — сообщила она и протянула ему трубку.

Филатов удивился. Он был гражданином законопослушным, и милиция никогда его не беспокоила. Даже в пьяных драках по молодости не участвовал. Как-то все время устраивалось так, что выяснять отношения с помощью кулаков не приходилось. Голова всегда оказывалась более эффективным инструментом.

— Слушаю? — с недоумением произнес он в трубку.

— Старший следователь Таганского РОВД майор Петров, — представился звонивший. — Вы не могли бы к нам заехать, скажем, завтра в первой половине дня?

— С какой стати?

— Очень нужно.

— Может, вы ко мне? — предложил Филатов. — У меня не так много времени.

— Могу, конечно, и я. — Следователь, похоже, был покладистым. — Но лучше будет, если вы к нам. Поговорим о деле спокойно, никто не помешает.

Филатов подумал, что идея пригласить следователя в Думу была не очень хорошей. Того и гляди, слухи пойдут.

— О каком деле? — спросил он. — И при чем тут я?

— Нет-нет, вы тут ни при чем, — заверил его следователь. — Просто вы могли бы пролить свет на некоторые обстоятельства. Это, если хотите, моя личная просьба.

— Ну, не знаю, — тянул с решением Филатов, — мне нужно узнать у секретаря, будет ли завтра окно в моем расписании. Погодите минуту.

Настя сообщила, что завтра с одиннадцати до двенадцати у него выпадал час свободного времени. Петрова это устраивало. Расспрашивать дальше о сути дела Филатов не стал, хотя его и разбирало любопытство.

На следующий день в назначенное время он входил в кабинет Петрова в Таганском РОВД. Следователь оказался коренастым сорокалетним мужчиной небольшого роста. Его слегка рябое простоватое лицо украшали небольшие пшеничные усы. Густые волосы были зачесаны назад, открывая покатый лоб. Взгляд глубоко посаженных черных глаз был цепким и подозрительным. Петров был одет не в милицейскую форму, а в короткую кожаную черную куртку и обычные брюки. С виду он больше всего походил на мастера строительной бригады, которая прокладывает кабель, ремонтирует магазин или перекрывает крышу.

— А вы точно такой же, как по телевизору, — заметил Петров, когда они обменялись рукопожатиями и Филатов присел на обшарпанный стул.

Филатов понял, что следователю хотелось увидеть его еще и по этой причине, чтобы сравнить — там и тут.

— Телевидение не сильно меняет внешность человека, — снисходительно произнес он. — Правда, женщины в нем кажутся красивее, чем на самом деле.

Следователь достал какую-то книгу и подвинул к нему.

— Подпишите, — попросил он.

Филатов с удивлением узнал собственную книгу о геополитике, написанную им несколько лет назад. «Оригинальная у него методика получать автографы», — подумал он. Он достал свой «Уотерман» с золотым пером и вывел на внутренней стороне обложки: «Виктору Петрову от автора с наилучшими пожеланиями».

— Вы меня за этим звали? — спросил он в шутку, пряча ручку.

— Нет, — серьезно ответил следователь и несколько секунд смотрел на автограф, давая чернилам просохнуть.

Затем он открыл ящик стола, достал маленький блестящий предмет, положил на столешницу и подвинул к Филатову. Это был значок депутата Госдумы.

— Ваш? — спросил он.

У Филатова тревожно екнуло сердце, но он постарался не подать виду.

— Откуда мне знать? — с наигранным безразличием пожал он плечами.

— А вы посмотрите.

Он с опаской взял значок и повертел в пальцах.

Тот был немного поцарапан, как будто на него наступили, но в целом выглядел ничего.

— Ваш! — убежденно сказал следователь. — Я проверил — номер именно такой, какой записан за вами.

Филатов смотрел на значок и не мог поверить своим глазам. Две недели назад он бросил его в могилу Слобо в Пожареваце — и вот, пожалуйста, он опять вернулся в Москву. Каким образом? Происки Милоша? Он ничего не понимал. Прямо мистика какая-то!