Тело на продажу

Женщину вижу впервые, и выглядит она чертовски строго: черный костюм, черные туфли, черная оправа очков, зализанные назад пепельно-серые волосы. Я даже возраст ее определить не в состоянии: она выглядит так, словно ей тридцать пять и пятьдесят пять одновременно.

– Здравствуйте, Анна Александровна, – говорит между тем эта самая женщина, а я в ответ киваю и почему-то заливаюсь краской:

– Здрасьте.

– Меня зовут Алиса Игоровна Брестова, я руководитель сектора по работе с жертвами российской комиссии по борьбе с торговлей людьми. Это – мой коллега и юрист Интерпола по уголовным делам Виктор Петрович Рельмах. А это… – она поднимает взгляд на Грэя, но я ее перебиваю:

– Я знаю, кто это.

Алиса Игоревна смотрит на меня строго и все равно озвучивает:

– По протоколу, я должна сказать. Это – Сергей Анатольевич Торцев, специальный агент комиссии в Объединенных Арабских Эмиратах…

– Бывший специальный агент, – поправляет ее Грэй.

– Присаживайтесь, вы оба, – просит женщина.

Я послушно сажусь, Грэй тоже. Я украдкой смотрю на мужчину: лицо у него покорно-обреченное. Похоже, что он уже пережил точно такую же беседу с Натали и уже не надеется вырваться отсюда как можно скорей. Значит, и мне придется смириться и внимательно слушать суровую Алису Игоревну.

– Итак, – говорит госпожа Брестова. – Анна Александровна Ромашова, две тысячи третьего года рождения, полных восемнадцать лет, место рождения – город Москва, все верно?

– Ага, – киваю я.

– Шестого ноября две тысячи двадцать первого года вас силой посадили на самолет и увезли в Объединенные Арабские Эмираты, где вы оказались в сексуальном рабстве.

– Ага, – говорю опять.

– Отлично, – заключает Алиса Игоревна, а я хмурюсь, потому что не вижу тут ничего, блять, отличного. Почему-то смотрю на Грэя. Тот ловит мой взгляд и усмехается, пожимая плечами. Да, он тоже не понимает, что отличного в том, что я попала в чертово рабство.

Алиса Игоревна печатает что-то в своем ноутбуке, а затем начинает во всех подробностях расспрашивать меня обо всем, что произошло в последние две недели, начиная с момента, когда я решила продать свою девственность и обратилась в агентство. У Грэя госпожа Брестова иногда запрашивает подтверждение моих слов, и мужчина дает его. Виктор Петрович слушает молча, только конспектируя что-то в большой черный блокнот.

Вся эта беседа – а по-моему, настоящий допрос, – длится часа два, и под конец я уже разочаровываюсь в своем решении не спать всю предыдущую ночь. Меня начинает клонить в сон, и я решаюсь спросить:

– Можно мне кофе?

– Нет, – Алиса Игоревна качает головой, но не успеваю я офигеть от такой грубости, как она продолжает: – Мы закончили.

– Ясно, – отзываюсь я сухо. – И… и что теперь?

– Теперь вам будет выплачена компенсация морального и физического ущерба – восемьсот двадцать пять тысяч рублей.

В этот момент в моей голове вспыхивает мысль: я смогу оплатить первый взнос за лечение Миши в новой экспериментальной программе! – но Алиса Игоревна продолжает говорить, тут же убивая мою надежду:

– Перед этим вам придется пройти медицинское освидетельствование у терапевта и гинеколога и психиатрическую экспертизу, а также дождаться международного урегулирования данного дела. На все уйдет от трех до шести месяцев, точнее сказать невозможно.

– То есть… – я запинаюсь. – Я не получу деньги прямо сейчас?

– Нет, сожалею, – говорит госпожа Брестова таким тоном, что сразу ясно: ни о чем она не сожалеет, ей совершенно наплевать. И как только такие бесчувственные люди могут работать в таком месте?!

– Да уж, – говорю мрачно.

– Также вы можете бесплатно воспользоваться услугами одного из психотерапевтов комиссии, которые работают с жертвами работорговли и сексуального рабства.

– Ну спасибо, – отзываюсь с иронией.

– Пожалуйста. Наша беседа окончена, если у вас нет ко мне вопросов – вы можете идти. Если потребуется – мы вызовем вас снова.

Я встаю, все еще не веря, что со мной обошлись так холодно. Прощаюсь и выхожу в коридор. Грэй идет за мной следом и окликает:

– Аня!

– Что такое? – оборачиваюсь я и останавливаюсь, глядя на мужчину.

– Во-первых, забей на Алису, она отбитая, – улыбается он.

– Я заметила…

– Серьезно, не обращай внимания. Она работает тут уже без малого пятнадцать лет и банально разучилась испытывать сострадание… С одной стороны, так проще, когда ты почти каждый день имеешь дело с жертвами сексуального и не только насилия. С другой стороны, это действительно пугает, и я понимаю твою обиду…

– Ладно уж, – я пожимаю плечами.

– А во-вторых, я хочу поговорить с тобой.

– О чем поговорить? – уточняю настороженно.

– О твоем брате.

– Что?! – у меня глаза округляются. – Что тебе за дело до моего брата?!

– Я хочу помочь.

– У тебя есть лишние пара-тройка миллионов?

– Дело не в деньгах, а в связях, – говорит Грэй, и я искренне не понимаю, что он, блин, имеет в виду, и какие у него, русского наемника, могут быть связи в сфере детской онкогематологии?!

16 глава

ГРЭЙ