Тело на продажу

Вот же блин. А ведь я и вправду просто ужасно скучала по этому человеку! Только не признавалась в этом даже самой себе. Старательно притворялась, что все в прошлом, что мы больше никогда не увидимся, а значит, нет никакого смысла об этом даже думать…

А теперь он стоит передо мной, улыбается и протягивает руку.

– Привет, – отзываюсь я тихим шепотом, прочищаю горло, пересохшее от волнения, и вкладываю свои пальцы в теплую мужскую ладонь.

Грэй осторожно и даже как-то ласково пожимает их, а потом приглашает меня присесть напротив него:

– Как добралась?

Я смотрю на него рассеянным взглядом и растерянно уточняю:

– В смысле, как добралась до кафе?

– Нет, до Москвы, конечно, – хмурится мужчина. – Ты ведь только вчера прилетела, верно?

– Верно, – я киваю. – Неплохо добралась. Правда, самолет был забит под завязку, словно перед новым годом вся русская диаспора Тель-Авива резко решила поехать на праздники в Москву… Давно не видела такого количества маленьких вопящих на разные лады детей в одном месте, а ведь я полтора месяца жила напротив больничного корпуса детской онкогематологии!

Закончив эту длинную эмоциональную фразу, я сама офигеваю от того, как прямолинейно, просто, искренне и с юмором высказалась при мужчине, которого долгое время не видела и в которого, кажется, взаимно влюблена, ну а сам Грэй тем временем начинает покатываться от хохота, развеселившись от этого моего замечания:

– Это точно, тебе было с чем сравнивать!

– Вот-вот, – невольно смеюсь я в ответ.

Но уже через несколько мгновений мы оба становимся серьезными, потому что тема онкобольных детей – совсем несмешная, особенно если твой близкий человек тоже болен раком…

– Как Миша? – спрашивает мужчина. – Конечно, я время от времени говорю о нем с Авелем… а теперь еще и с Катей, – он пожимает плечами, понимая, что я до вчерашнего вечера и понятия не имела, что они вообще знакомы. – Но ты – самый верный, самый надежный источник информации.

– По сравнению с тем, что было всего месяц назад – он очень даже неплохо, – отвечаю я и смущенно поджимаю губы: – Благодаря твоей помощи ему дали самое лучшее лечение, которое работает, раковых клеток все меньше, иммунитет к ним растет, организм борется… Вот только когда химиотерапия закончится, потребуется пересадка костного мозга, а у нас все еще нет донора.

– А ты и ваша мама? – спрашивает Грэй.

– Мы не подходим, к сожалению, – я пожимаю плечами.

– Неужели такое бывает?! – удивляется он.

– Увы, да.

– Не знал, – Грэй качает головой. – Вы же самые близкие родственники!

– Вот так.

– И что же делать?!

– Сейчас подходящий для Миши вариант ищут по международным донорским базам, – объясняю я. – Но пока ничего.

– Как же это глупо и несправедливо, – сокрушается мужчина. – Нельзя, чтобы все лечение оказалось бессмысленным.

– Нельзя, – я киваю, а сама чувствую все больший и больший упадок сил в связи с этим разговором. – У меня была мысль найти нашего отца, но…

– Что? – хмыкает Грэй.

– Я понятия не имею, где он может быть, – признаюсь честно. – Он ушел из семьи еще много лет назад и с тех пор ни разу не пытался выйти на связь и узнать, как там поживают его дочь и сын… Может быть, он вообще уже умер.

– Паршиво, – говорит мужчина.

Я киваю:

– Угу, – но так не решаюсь спросить, может ли он помочь с поиском. Вместо этого просто утыкаюсь носом в кружку зеленого чая, принесенную официантом, и осторожно дую на поднимающийся над ней ароматный пар, чтобы хоть немного успокоить собственные мысли…

Наша с Грэем беседа ненадолго замолкает, но не замолкает мое сердце, которое так и продолжает часто биться в присутствии этого мужчины.

– Ну а как ты сама? – осторожно спрашивает Грэй спустя пару минут, видимо, чтобы хоть как-то нарушить наступившее молчание.

Впрочем, это молчание я не назвала бы гнетущим – даже странно, правда? Встретились после полутора месяцев расставания двое человек, предположительно влюбленных друг в друга, молчат, смотрят искоса один на другого, а какой-то настоящей неловкости нет. Поначалу была – по крайней мере, у меня, – но стоило пошутить и вместе рассмеяться, а потом заговорить о Мише, и стало гораздо спокойнее.

– Я приехала сдавать экзамены, – отвечаю я. – Пробуду здесь числа до десятого или около того…

– И много сдавать? – спрашивает Грэй.

– Пять предметов.

– Ого! Нервничаешь?

– Немного, – признаюсь честно. – Но я старательно готовилась и надеюсь, что все пройдет хорошо.

– Я тоже так думаю, – мужчина кивает. – И когда первый экзамен?

– Послезавтра.

– Что, прямо в католическое рождество?!

– Ага. У нас ведь это не считается праздником.

– Все равно жестоко! – решает Грэй.

– Ну, пожалуй, – улыбаюсь я.

– А как ты собираешься отмечать новогоднюю ночь?

– Никак, – пожимаю плечами. – Тридцатого будет второй экзамен, после сдачи отметим с одногруппниками в какой-нибудь кафешке, тридцать первого приглашу в гости Катю или сама к ней схожу, но праздновать она будет с семьей, ну а я… Честно говоря, мне и не хочется ничего отмечать. Мой брат болен раком, как-то не до праздника. Просто хочу поскорее закончить все дела и вернуться к нему и к маме.