Тело помнит все. Какую роль психологическая травма играет в жизни человека и какие техники помогают ее преодолеть

Пока мы ожидаем результаты этой трудоемкой работы, мне хотелось бы предоставить последнее слово Лизе, пациентке, которая открыла для меня невероятный потенциал нейробиологической обратной связи. В ответ на мою просьбу подвести итог результатам ее лечения она сказала: «Оно меня успокоило. Оно положило конец диссоциации. Теперь я могу использовать свои чувства; я больше от них не прячусь. Я больше не являюсь их заложником. Я не могу включать и отключать их, однако могу о них не думать. Мне может быть печально из-за пережитого насилия, однако я могу с этим справляться. Я могу позвонить подруге и не говорить об этом, если мне этого не хочется, либо заняться домашними хлопотами или уборкой. Теперь эмоции стали для меня что-то значить. Я больше не испытываю постоянно тревогу, а когда испытываю, то могу в ней разобраться. Если эта тревога исходит из прошлого, то я это понимаю, либо могу рассмотреть, как она связана с моей жизнью в настоящем. И это не только отрицательные эмоции вроде гнева и тревоги – я могу размышлять о любви, интимной близости или сексуальном влечении. Я больше не на нервах. Мое кровяное давление упало. Я больше не готовлюсь к тому, чтобы в любой момент убежать или дать отпор. Нейробиологическая обратная связь дала мне возможность завести отношения. Она освободила меня, позволив жить так, как мне того хочется, потому что я больше не нахожусь в плену у прошлого».

Через четыре года после того, как я познакомился с Лизой и записал наш разговор, она закончила свое медицинское училище одной из лучших и теперь работает на полную ставку медсестрой в местной больнице.

Глава 20. Когда обретаешь голос: коллективный ритм и театр

Суть актерской игры не в том, чтобы вжиться в свою роль – нужно найти этого персонажа в себе: ты сам являешься этим персонажем, нужно лишь разыскать его внутри себя, пускай это и будет весьма расширенная версия тебя.

Тина Пакер

Многих знакомых мне ученых болезни их детей вдохновляли на поиски новых способов познания мозга, разума и лечения. Выздоровление моего собственного сына от таинственной болезни, которую, за отсутствием более точного названия, мы называем синдромом хронической усталости, убедило меня в лечебных возможностях театра.

Большую часть седьмого и восьмого классов Ник провел в кровати, будучи слишком уставшим из-за аллергии и принимаемых лекарств, чтобы посещать школу. Он все больше ненавидел себя и ощущал собственную изоляцию, и мы с его матерью, наблюдая за происходящим, отчаянно хотели ему помочь. Когда его мать заметила, что в районе пяти вечера у него происходил небольшой подъем сил, мы записали его на вечерние занятия в театр импровизации, чтобы у него была хоть какая-то возможность общаться с другими мальчиками и девочками его возраста. Он привязался к своей группе и с удовольствием учился азам актерского мастерства, а вскоре получил свою первую роль – Экшэна в «Вестсайдской истории», крепкого паренька, всегда готового подраться, который исполнял сольную партию в песне «Gee, Officer Krupke». Как-то дома я застал его расхаживающим развязной походкой – он примерял на себя роль влиятельного человека. Получал ли он физическое удовольствие от того, что представлял себя сильным парнем, вызывающим уважение?

Затем он сыграл роль Фонзи в «Счастливых днях». Внимание со стороны девочек и признание зрителей стали поворотной точкой в его выздоровлении.

В отличие от многочисленных психотерапевтов, которые разговаривали с ним про гнетущие его чувства, театр дал ему возможность физически ощутить, каково быть кем-то другим, а не чрезмерно чувствительным мальчиком с проблемами в обучении, в которого он постепенно превращался.

Став полноценным членом группы, он на подкожном уровне почувствовал себя сильным и умелым. Я убежден, что эта новая сформировавшаяся его версия направила его на верный путь, чтобы стать продуктивным, любящим взрослым, каким он является теперь.