Тело помнит все. Какую роль психологическая травма играет в жизни человека и какие техники помогают ее преодолеть

НДО-исследование, однако, подобного эффекта не возымело. Дальнейшие исследования и статьи на эту тему продолжают появляться по всему миру, однако повседневные реалии для детей вроде Мэрилин и детей из наших амбулаторных клиник и стационарных лечебных центров остаются практически без изменений. Только теперь они получают большие дозы психотропных веществ, которые делают их более сговорчивыми, однако вместе с тем вредят их способности испытывать удовольствие и проявлять любознательность, расти и развиваться в эмоциональном и интеллектуальном плане, а также мешают им становиться полноценными членами общества.

Глава 10. Травма развития: скрытая эпидемия

Идея о том, что неблагоприятный опыт в раннем детстве приводит к значительным нарушениям в развитии, основывается больше на клинической интуиции, чем на научных фактах. Не существует никаких данных о нарушениях в развитии, которые стали бы следствием какого-либо связанного с травмой синдрома.

Из официального отказа Американской психиатрической ассоциации признать диагноз травматического расстройства развития, май 2011

Исследования последствий жестокого обращения в раннем детстве говорят об обратном: что жестокое обращение в раннем возрасте оказывает долгосрочное негативное влияние на развитие мозга. Наш мозг формируется под воздействием нашего детского опыта. Жестокое обращение – это зубило, которое затачивает мозг на противостояние, надолго нанося ему глубокие раны. Детское насилие невозможно «преодолеть». Это зло, которое мы должны признать и побороть, если мы хотим хоть что-то сделать с неконтролируемым насилием в этой стране.

Мартин Тейхер, доктор медицины, PhD, «Scientifc American»

Существуют сотни тысяч детей, подобных тем, про которых я сейчас расскажу, и на них тратятся огромные ресурсы, причем зачастую без ощутимых результатов. Они в итоге наводняют наши тюрьмы и больницы, а также пополняют списки сидящих на пособии безработных. Для большей части общественности они – лишь цифры статистики. Десятки тысяч школьных учителей, сотрудников службы пробации[32], социальных работников, судей и психиатров дни напролет пытаются им помочь, и все это на деньги налогоплательщиков.

Энтони было всего два с половиной года, когда его направили в наш Центр травмы из детского сада, потому что он постоянно кусал и толкал воспитателей, отказывался спать днем и без конца плакал, бился головой и раскачивался, схватившись за ноги. Ни с одним воспитателем он не чувствовал себя защищенным, а агрессивное непослушание регулярно сменялось подавленным ступором.

Когда мы встретились с ним и его матерью, он испуганно вцепился за нее, пряча свое лицо, в то время как она без конца говорила ему: «Не веди себя как маленький». Он вздрогнул, когда в коридоре стукнула дверь, еще больше зарывшись между мамиными коленями. Когда она его оттолкнула, он уселся в углу и принялся биться о стену головой. «Он просто делает это, чтобы меня достать», – сказала его мать. Когда мы поинтересовались у нее про ее собственное детство, она рассказала, что родители ее бросили, и она росла поочередно у нескольких родственников, которые ее били, не обращали на нее внимания, а когда ей исполнилось тринадцать, еще и начали насиловать. Она забеременела от пьяного дружка, который бросил ее, узнав про ребенка. Она говорила, что Энтони был копией своего отца – такой же никчемный. У нее было множество ожесточенных перепалок со своими последующими мужчинами, однако она была уверена, что Энтони ничего не заметил, так как это происходило слишком поздно ночью.