Тело угрозы

В небольшой стране, что между Китаем и Россией, и председателя, и президента встретили по наивысшему обряду: с коврами, почетным караулом, дипломатическим корпусом и всем прочим, что полагалось по протоколу. Никого это не удивило: отношения между двумя странами вот уже два с лишним десятка лет считались хорошими – да и на самом деле были такими. Существовало, конечно, неизбежное соперничество в нескольких направлениях сразу; но решение вопроса о том, кто из братьев старше, был по умолчанию отложен до неопределенного будущего – до греческих календ, как сказал бы любитель античных оборотов речи. Одним словом, все вроде бы выглядело как и всегда: благополучно. И только в узком кругу государственных деятелей с обеих сторон было известно, что существовало немаловажное различие между этой встречей и предыдущими. И заключалось оно в том, что если раньше на долю глав государств оставалось, по сути, лишь торжественное подписание документов, чьи тексты были согласованы заранее профессионалами – дипломатами, военными, экономистами, – то на сей раз единого, втихомолку одобренного обеими сторонами текста просто не было, а были проекты с обеих сторон, увязать которые до последнего мгновения так и не удалось: слишком серьезными оставались разногласия. Так что на этот раз переговорам следовало быть именно переговорами, а не одним лишь театральным действом. И хотя неизбежные улыбки и объятия при встрече выглядели со стороны точно так же, как и два года тому назад, во время предыдущего саммита, однако серьезный, с глазу на глаз, разговор глав двух государств, состоявшийся – без рекламы, журналистов и прочей помпы – уже через несколько часов после официальной встречи у самолета и не дожидаясь торжественного приема – разговор этот, не выходя за рамки приличия, оказался все же непривычно напряженным.

Причина была достаточно серьезной: если еще не так давно стороны как бы выработали единое отношение к предстоявшему Соглашению и созываемой для его заключения Конференции, то теперь картина явно нарушилась. Это стало ясно уже после первого же обмена репликами на этой закрытой встрече, первый час которой прошел даже без участия официальных переводчиков. Оба участника могли свободно изъясняться на двух языках: русском и английском (здесь преимущество было у китайца, получившего образование, кроме отечественного, еще и в Кембридже – в молодые годы еще, когда отец его был первым секретарем посольства в Лондоне). На этот раз беседа началась именно на английском – и это сразу же было правильно воспринято русским как выражение некоторого неудовольствия.

– Я предполагал, – сказал (после приветствий и улыбок) председатель, – что наши отношения, в особенности во всем, что касается Соглашения, происходят в условиях полной откровенности.

– Мне неизвестно, – ответил президент России, – о том, что это условие нарушалось, во всяком случае – с нашей стороны.

– Тем не менее – даже и сейчас мы не располагаем никакими сообщениями с вашей стороны, которые относились бы к известной вам угрозе. Между тем ее возникновение – как вы отлично понимаете – заставляет заново пересмотреть наши взгляды на Соглашение.

Если бы кабинет, в котором происходил разговор, был оборудован прибором, измеряющим уровень адреналина в крови собеседников, то он сейчас непременно показал бы скачок этого параметра в кровеносной системе президента. Так что ему с великим трудом удалось удержаться и не стиснуть кулаки: руки его в этот миг лежали на столе, и такое проявление чувств было бы, конечно, замечено противной стороной. Понятно почему. Уже во второй раз за последнюю пару дней он оказывался в крайне неприятном положении человека, который то ли хочет быть хитрее всех, то ли (и это куда хуже) не имеет представления о том, что происходит на свете, – что было бы никак не совместимо с занимаемым им высочайшим постом. И времени на поиски выхода из этого положения совершенно не было; надо было импровизировать на ходу, найти, как говорят шахматисты, единственный ход, играя уже “на флажке”.

С ответом он промедлил не более двух секунд: устремив взгляд прямо в глаза председателя, произнес спокойно, неторопливо, четко разделяя слова: