Тело в дело. Сборник романов (ЛП)

Руки его дрожали, он положил их на стол, выждал, дрожь немного унялась. Потом посмотрел Валери прямо в глаза.

– Ты знаешь, что случилось с Марилиз?

– Марилиз Ле-Франсуа? Нет, я ее не видела. Она больна?

– Не больна, хуже. Она провела три дня в больнице, где ее пичкали транквилизаторами, но она не больна. На нее напали и изнасиловали в поезде, когда она возвращалась с работы в прошлую среду.

Через неделю Марилиз вышла на работу. Сразу чувствовалось, что она пережила тяжелейший стресс; в ней появилась какая-то заторможенность, движения сделались механическими. Она спокойно рассказывала о том, что с ней случилось, слишком спокойно и потому неестественно, говорила ровным голосом, лицо оставалось бесстрастным и неподвижным; она словно бы машинально повторяла свои показания следователю. Кончив работу в 22 часа 15 минут, она не стала ждать такси, а села на поезд в 22 часа 21 минуту, решив, что так доберется быстрее. Народу в вагоне ехало мало. К ней подошли четверо парней и стали говорить оскорбительные вещи. Похожи были на выходцев с Антильских островов. Она попробовала им отвечать, отшучиваться; они ударили ее по лицу так, что она едва не потеряла сознание. Потом двое бросились на нее, повалили на пол. Они насиловали ее грубо, безжалостно, всеми возможными способами. Когда она пыталась кричать, снова били по лицу. Это продолжалось долго – поезд проехал несколько станций; люди выходили, пересаживались от греха подальше в другие вагоны. Парни измывались над ней по очереди, смеялись, оскорбляли, называли шлюхой и блядью. Под конец в вагоне не осталось никого, кроме них. Тогда они начали плевать ей в лицо, потом дружно на нее помочились, ногами затолкали ее под скамейку и преспокойно вышли на Лионском вокзале. Две минуты спустя поезд стал заполняться новыми пассажирами, они вызвали полицию, та явилась немедленно. Комиссар большого удивления не выразил, сказал даже, что она легко отделалась. Такие отморозки, изнасиловав девушку, зачастую ее и приканчивают, загоняют, например, палку с гвоздями во влагалище или в задний проход. Эта линия железной дороги считается неблагополучной.

Руководство «Авроры» выпустило очередную инструкцию, напоми­нающую сотрудникам о необходимости соблюдать меры предосторож­ности и в случае задержки на работе вызывать такси – расходы компа­ния полностью брала на себя. Охрану помещений и автостоянки усилили.

В тот день Валери поставила свою машину на ремонт, и вечером Жан Ив вызвался ее подвезти. Перед тем как уйти, он посмотрел в окно кабинета на беспорядочно разбросанные дома, торговые центры, транспортные развязки, башни. Далеко на горизонте догорал город­ской закат, окрашенный в неестественные сиреневато-зеленые тона.

– Такое впечатление, – сказал он, – будто мы заперты в этом зда­нии, как сытые лошади в загоне, а вокруг джунгли, где рыщут хищники. Я был однажды в Сан-Паулу, там процесс зашел еще дальше. Это уже не город, а огромная урбанизированная территория: бидонвили, гигант­ские здания офисов, шикарные особняки, охраняемые вооруженными до зубов жандармами. Значительная часть жителей – а их двадцать с лишним миллионов – рождаются, живут и умирают, не покидая преде­лов этой территории. По улицам опасно передвигаться даже в автомо­биле: могут напасть, когда ты остановишься на красный свет, или за то­бой может погнаться вдруг банда на мотоциклах с пулеметами и гранатометами. Люди состоятельные перемещаются почти исключи­тельно на вертолетах; посадочные площадки оборудованы на крышах банков и жилых домов. А все, что ниже, улица – во власти бедноты и гангстеров.

Когда они выехали на Южную автостраду, он тихо прибавил:

– Я вот все думаю, и меня все чаще одолевают сомнения: а тот ли мы строим мир?

Несколько дней спустя они снова возвращались вместе. Остановив ма­шину перед нашим домом на авеню Шуази, Жан Ив закурил, помолчал немного, потом повернулся к Валери:

– Мне очень неприятно, но эта история с Марилиз… Врачи сказали, что она может работать, и правда, в определенном смысле она нормаль­на, припадков у нее нет. Но она совершенно безынициативна, будто па­рализована. Когда нужно принять решение, идет советоваться со мной; если меня нет на месте, может ждать часами и за это время пальцем не пошевельнет. Она же наше лицо, на ней связи с общественностью! Нет, так дело не пойдет.

– Но ты же ее не уволишь?

Жан Ив затушил сигарету и долго смотрел через стекло на бульвар; руки крепко сжимали руль. В последнее время он выглядел все более на­пряженным и потерянным; Валери заметила пятна у него на костюме.