Тело в плюще

Она почти не сомневалась, что Прин положила глаз на пентхаус, резервируемый обычно для студенток третьего и четвертого курсов. Когда деревья сбрасывают листву, из его окон можно даже видеть Бостон на горизонте. Прин всегда стремилась повыше. Всегда тащила кого-нибудь в башню. Люси тоже несколько раз поднималась с ней на самый верх — вид действительно прекрасный. Пентхаусы новых общежитий были архитектурной чертой, загадочным образом ускользнувшей от внимания властей, как бывших, так и нынешних. Никто даже не подумал, чем могут стать четыре спальни, общая комната и ванна — настоящие апартаменты вне поля зрения воспитательницы, — и что из этого может получиться. Да, вы поднимаетесь наверх тем же лифтом, но есть ведь еще лестница от пожарной двери. Ее постоянно оставляли открытой — для припозднившейся подруги. Рассказывали, что бойфренд одной из живших в пентхаусе девушек целый месяц скрывался там от призыва, прежде чем уехать в Канаду.

Прин резко затормозила, и из-под колес полетел гравий. Маме это не понравится, автоматически подумала Люси.

— Извини, что опоздали. Твой отец не злится? — спросила, выходя из машины, Прин.

— Не знаю, папа на корте.

— Он такой милый. Уверена, все будет хорошо. Прин, как всегда, слишком долго одевалась, — сказала Элейн, доставая ракетки.

Милый? Люси никогда бы не назвала своего отца «милым», но, возможно, Элейн права. Ему нравились близняшки Принс, к тому же они помогали готовиться к турниру. Он уже освободил для очередного трофея место на каминной полке. Впрочем, Люси знала, что победа им обеспечена и без помощи сестер. Она всегда была спортивной девушкой, а отец регулярно брал верх в мужских турнирах одиночек. Повернувшись, Люси повела гостей — вокруг дома, мимо бассейна и кабинок для переодевания — на корт.

Дом стоял на косе, и с двух сторон открывался вид на море. Было тепло, но не жарко — из-за сильного ветра. Радуйся, сказала она себе. Прекрасный день, подруги, теннис — хорошая разминка и средство от скуки. Но радости не было. Писатель в ней попытался отыскать нужное слово для точной характеристики того, что она чувствовала. Для описания однообразия, монотонности жизни. Не менялась даже ее теннисная форма — мать просто покупала большие размеры, пока Люси не перестала расти.

Высокие, стройные, с гладкой, слегка тронутой летним солнышком кожей, Люси и ее подруги составляли приятную глазу картину, когда втроем отправлялись на прогулку. Вблизи основное внимание привлекала, конечно, Прин. Сейчас она повязала вокруг талии яркий лиловый шарфик, подчеркивавший необычный цвет ее глаз. Ветерок шевелил волосы, бросая свободные локоны на лицо, но Прин даже не пыталась убрать их, как будто знала, что такой беспорядок только добавляет ей привлекательности. Элейн тоже была симпатичная, но тускнела на фоне сестры. Прин появилась на свет первой, и Бог или генетика как будто израсходовали все краски на старшую из близняшек, из-за чего Элейн получилась бледней копией оригинального варианта. Та же фигура, те же черты лица, но глаза серо-голубые, а волосы светло-каштановые, прямые. Их ветер тоже трогал, норовя затолкнуть в рот и нос, и Элейн постоянно сражалась с ними, стараясь удержать на месте.

А что они? Неужели тоже ненавидят свою жизнь, виртуальный список с ее унылого существования? Люси вздохнула.

Вот и корт. Отец улыбался и махал руками. И совсем даже не злился. На лице его читалось облегчение. Неужели думал, что они уже не приедут? Но почему эти тренировки так важны для него? Раньше отец никогда не участвовал в таких турнирах и еще прошлым летом отказался от одного заманчивого приглашения. Да и Люси его раньше не интересовала, словно проходила по другому ведомству и целиком находилась в ведении матери.

— Не хочется верить, — выпалила Люси, когда они подошли ближе, — что когда мои дети, если они вообще у меня будут, спросят, чем я занималась в Лето Любви[15], мне придется скромно ответить: «Ничем». Почему бы нам не съездить на недельку в Сан-Франциско? До начала занятий еще есть время.

— А как же наш турнир? — растерянно спросила смущенная столь радикальным предложением Элейн. — И где мы остановимся? Что будем делать?

— Заплетем цветы в волосы, будем спать в парке Золотые ворота и кайфовать в Хайт-Эшбери. Ты это имеешь в виду? — спросила Прин.

— Вроде того, только я бы предпочла Норт-Бич и Ферлингетти. Цветы — это хорошо, и, может быть, Мэри Джейн.

— А кто такая Мэри Джейн? — поинтересовалась Элейн.

Прин и Люси рассмеялись.

— Мэри Джейн — это марихуана. Ты как, не против? — Прин обняла сестру за плечи.

— Что такое? — спросил мистер Стрэттон. — Я думал, что мы поиграем в теннис, а вы готовы весь день трепать языком.

— Играть будем, — ответила Прин, — но надо же объяснить кое-что моей наивной сестренке. А то она так и не узнает всей правды о шестидесятых.

Уильям Стрэттон уже занял место на площадке.

— Ты играешь со мной, Прин, и наша задача порвать их в клочья. Такова правда шестидесятых.

— Так мы едем? — спросила Люси, переходя на свою половину корта.