Тело в шляпе

Расставшись со Шнейерсоном, он отправился к Ирине Кусяшкиной. Зачем? Затем, что обиженные люди — находка для следствия. Они всю подноготную, всю гадость с радостью выбалтывают. К тому же она — бывшая жена фигуранта, а раз бывшая, то, стало быть, и на него обиженная. Пусть закладывает мужа. Не замыкаться же, в самом деле, на бедной пионерке Люсе, связи нужно расширять. Хотя слово «связи» после посещения КВД Василию не нравилось. Слово «контакты» он тоже отмел. На тридцать пятом году жизни старший оперуполномоченный, наконец, узнал, что в его лексиконе таких вот словечек "с душком" больше, чем достаточно. Знакомства — вот!

Он ехал знакомиться с бывшей женой главного фигуранта.

Ирина Кусяшкина, вопреки ожиданиям опера, была с ним не очень любезна, но ровно до того момента, пока он не извлек из сумки схему доктора Шнейерсона.

Увидев ее, она закрыла дверь в кухню, где, собственно, и проходила беседа, и сменила гнев на милость.

— Надеюсь, вы не будете злоупотреблять этими сведениями? Вы же тоже не вправе разглашать врачебную тайну? — то ли спросила, то ли приказала Ирина.

— Конечно-конечно, — горячо заверил ее Василий, — хотя… Мне бы хотелось некоторых пояснений.

— Каких?

— Могли ли у кого-нибудь из вашей компании…

— Нашей? — Ирина поджала губы.

— Я имею в виду пионерский штаб, — разъяснил Василий.

— Это не моя компания.

— Хорошо, но вы все оказались жертвами одной беды, то есть одной болезни.

— Да.

— Серьезные обиды были? Никто никому не собирался отомстить за это? Ведь убитый Гарцев тоже кого-то там заразил.

— Ну он же не первый. Если на кого можно было обижаться, то на Олю. Но ее, кажется, никто не убивал и не пытался. Потом — это же все давняя история, год прошел. Если уж убивать, то по свежим следам, правда?

— Правда. А сам факт измены своему партнеру никого не мог обидеть?

— В штабе не мыслят такими категориями, как «измена».

— Но ведь есть же постоянные партнеры, любовники… или, ну как там у вас это называется.

— Не у вас, а у них. Да, есть. Но то, что вы называете изменой, зазорным не считается, — объяснила Ирина.

— То есть в присутствии своей постоянной подружки некто А договаривается с другой девушкой, некой Б… — Василий с детства привык, что сложные вещи можно понять только при помощи простых примеров.

— Зачем — в присутствии? И зачем договариваться? Так складывается. Скажем, некие С и Д возвращаются из похода, но у них нет горячей воды. Их подружки едут по домам, потому что их не пугает перспектива мытья из тазика. А С и Д едут к штабистке Г, потому что у нее как раз горячая вода есть. Там она их моет…

— Она моет? — переспросил оперуполномоченный.

— Ну, спину потереть, полотенце принести, и в процессе у них возникает идея…

— Понятно. А она не возражает? Штабистка, я имею в виду.

— А почему бы она должна возражать? Они же такие верные друзья, помните песню: "И идут по жизни вместе верные друзья"? Зачем же отравлять жизнь близким? Что, ей трудно, что ли? Может, даже приятно, потому что у нее, например, вообще нет постоянного молодого человека или есть, но он в отъезде.

— А если их девушки потом узнают? — Василий вдруг понял, что он — дитя невинное и полный профан в вопросе взаимоотношений полов. Кто бы мог подумать!

— Что значит — если? Конечно, узнают. Эти же С и Д им все расскажут, надо же поделиться впечатлениями.

— И что — все такие? — скорбно спросил Василий, раздавленный сознанием собственной неполноценности и инфантильности.

— Нет, не все. Вот пассия моего мужа была не такая.

— Грушина?

— Грушина.

— Однако в схеме доктора…

— Так она ж от своего любимого жениха, от Ромочки, такой подарок получила.

— И — не расстроилась?

— Расстроилась. Но это все произошло на заре их романа, и он наврал ей, что подцепил эту заразу ДО их любви.

— Почему — наврал? Может, так оно и было…

— Потому наврал, что Рома с Олей как до, так и после регулярно… общались, — злобно перебила Ирина.

— И вы полагаете, что искать убийцу среди членов этой сексуальной секты не стоит?

— Не знаю. Во всяком случае, не из-за гонореи. Все же обошлось, всех вылечили, все помирились.

— Вы так хорошо осведомлены о нравах этой общины, потому что поддерживаете отношения с Геннадием Поповым?

— Ну вот это, знаете ли, точно мое личное дело. Или я должна спрашивать у милиции, с кем мне поддерживать отношения, а с кем — нет?

— Боже сохрани, — Василий замахал руками.

— И почему вы ко мне обращаетесь с этими вопросами? Уверяю вас, о пионерском штабе я знаю гораздо меньше, чем другие. Мои контакты с ними были весьма эпизодическими. Кроме того, я вообще не понимаю, при чем тут я. Даже к бывшему своему мужу я имею весьма опосредованное отношение, а уж к его компаньону — тем более.