Телохранитель

Он повернул голову и встретил ее взгляд — она смотрела на него с таким же вниманием, с каким он взирал на Моник. В ее светло-карих глазах таилась едва заметная печаль. Он снова переключил внимание на Моник, не позволяя себе поверить в то, что их недавний развод мог задеть и Николь — в ней была именно та бессердечность, в какой она постоянно уличала его. И что бы сейчас ему ни померещилось в ее глазах, что бы он в них ни увидел — все являлось игрой и притворством.

— Нет, — решительно возразил он. — Ким будет выступать следующей. К этому времени ты уйдешь.

Теперь Моник двигалась. Ее груди были совершенной формы — две упругие полусферы. Скептицизм Николь вполне понятен и объясним. Конечно, на помощь танцовщице пришла хирургия, скорее всего так.

— Я собираюсь подключиться к команде, разрабатывающей Тротта, — сообщила ему Николь.

— В полевых условиях? — Голос Джорджа дрогнул. — Со мной и Гарри?

Ее улыбка была полна снисходительной уверенности.

— Успокойся, большей частью я буду обрабатывать материалы в офисе. Но ты будешь сдавать их мне.

— О, должно быть, это будет весело!

— По правде говоря, главное, что я хотела обсудить с тобой, — это Гарри О'Делла. Насколько он надежен?

— Он лучший напарник, с каким мне доводилось работать.

Джордж встретился глазами с Николь — он старался донести до ее сознания тот факт, что когда-то и она была его напарником. Сколько неприятностей и осложнений это повлекло за собой!

Но Николь не клюнула на наживку.

— В департаменте психологии и психиатрии считают, что Гарри становится ненадежным. Он уже имеет устойчивую репутацию непредсказуемого, и поговаривают, что его одержимость Тротта носит личный характер.

— Для Гарри все носит личный характер — он совершенно безумен и одержим, — согласился Джордж. — И все же он лучший из нас. Я не шучу, Ник. Не изымай его из нашей группы.

Несколько мгновений они смотрели в глаза друг другу. Выдержав его взгляд, она кивнула:

— Ладно. Он остается. Пока.

— Миссис Ламонт, как приятно снова видеть вас!

Майкл Тротта сидел за огромным дубовым письменным столом, и первым впечатлением Алессандры от его офиса было изумление. Она представляла его офис иначе — темное дерево и черная кожа, но стены оказались светлыми, и, несмотря на отсутствие окон, комната производила впечатление светлой и полной воздуха. Везде стояли свежие цветы в вазах и комнатные растения в кадках.

Ее внимание переключилось на гигантскую собаку с оскаленными зубами, рвущуюся с цепи, которую удерживал молчаливый человек, примостившийся возле письменного стола. Алессандра следовала за мужчиной, говорившим с акцентом.

Хотя собака села, уши ее стояли вертикально, а губы были оттянуты, обнажая десны и зубы, глаза же неотступно следовали за каждым движением гостьи.

Сердце Алессандры билось так сильно, что ей стало трудно дышать. И все же ей удалось овладеть собой и улыбнуться.

— Это один из детских страхов, которые я не в силах преодолеть. Даже дружелюбные собаки пугают меня.

— Знаю, — ответит Майкл. — Но Пинки — не дружелюбная собака. По правде говоря, он натаскан на убийство. — Майкл улыбнулся. — Не желаете сесть?

Единственный стул в комнате находился в нескольких футах от Пинки. Что за нелепое имя для такого монстра!

— Благодарю вас, я постою, — ответила Алессандра.

— Пожалуйста, сядьте. — Майкл повернулся к человеку с акцентом:

— Айво!

Айво взял ее за руку, но она вырвалась и сама сделала несколько шагов вперед, потом взяла стул и отодвинула его на несколько футов от обнаженных клыков Пинки.

В карих глазах Майкла Тротта она прочла насмешку и нечто не поддающееся описанию, но ничуть не напоминающее веселье.

— Вы знаете, почему оказались здесь? — спросил он.

Бывают ситуации в жизни женщины, когда ей лучше разыгрывать дурочку, но данный случай явно сюда не вписывался.

— Я полагаю, это как-то связано со смертью Гриффина.

— Связь есть, — подтвердил Майкл и откинулся на спинку своего стула. — Дорогая миссис Ламонт, у вас есть нечто, принадлежащее мне.

Николь смотрела на сцену клуба «Фэнтэзи», на Моник, заканчивавшую свой танец бешеными вращательными движениями.

— Она хороша, верно? — спросил Джордж. Николь рассмеялась:

— Какая же ты задница!

Он соскользнул с табуретки.

— Идем. Я провожу тебя до двери.

— О Господи, да тебе не терпится от меня избавиться, но я не закончила: нам надо обсудить кое-что еще.

Джордж бросил взгляд на сцену, где Моник изощрялась, срывая аплодисменты. Потом со вздохом сел на место.

— Николь, дорогая, это ведь мой выходной!

— И мой тоже, но дело не может ждать.

Она дотянулась до его бокала и отхлебнула из него.

— Прошлой ночью ты и О'Делл ездиди на Лонг-Айленд, верно? Проверяли, какой урон был нанесен дому Алессандры Ламонт?

Он отнял у нее свой бокал.

— В понедельник мой отчет будет лежать у тебя на столе, но не раньше.

Она отмахнулась: