Телохранитель

Никто никогда не упоминал при ней Палм-Бич. При выписке из больницы ей порекомендовали несколько недель отдыха, шел уже второй месяц ее пребывания в кругу родных. В семье господствовало мнение, что для окончательной поправки понадобится еще время — самое лучшее лекарство, которым они могли лечить Франческу.

Бывшая детская на третьем этаже и стала основным убежищем, где Франческа порой часами лежала на узкой кровати, рассматривая корешки своих старых книг на полках — от истрепанных школьных учебников до романов Нэнси Дрю. Ее взгляд бездумно скользил по школьным и институтским фотографиям в скромных рамках, по картинкам, вырезанным когда-то из иллюстрированных журналов. Глядя в окно на окружающие дом старые кирпичные здания, задворки складов и широкий боковой фасад церкви святого Антония Падуанского, она чувствовала, как в душе постепенно восстанавливается покой.

Ей было хорошо дома, вдоволь времени для размышлений о том, как она собирается жить и что будет делать со своими деньгами. Для раздумий о Карле и о Ванни и обо всем том, что не рассказали ей родственники. Она размышляла о том, что ее отец был юным священником, который по каким-то причинам, едва дав обеты Богу, тут же пожалел об этом, но тем не менее до конца жизни не решился нарушить их. И о том, что ее родственники многие годы должны были подозревать, что Карла Бла-дворт была ее настоящей матерью.

Ее дядья и сейчас не сказали по этому поводу ни одного слова; сицилийский обет молчания продолжал действовать, и Франческе как-то пришло в голову, что если бы у нее были дети, они вполне могли вырасти и, в свою очередь, завести детей, так ничего не услышав и не узнав про все это. Она знала, что, если кто-нибудь и нарушит обет, то это будет она сама.

Франческа старалась не думать о событиях, происшедших в Палм-Бич. Но как планировать свое будущее, если не оценить всесторонне свое недавнее поражение? Погружаясь в глубины несчастья, Франческа позволяла своему сознанию лишь мельком касаться события, которое она изо всех сил старалась забыть, — церемонии бракосочетания, в разгар которой полиция Палм-Бич пыталась арестовать Курта по обвинению в контрабанде и торговле наркотиками. Соучастником его был доктор Бернард Биннс. Над Куртом продолжало висеть подозрение в причастности к смерти Карлы Бладворт, несмотря на официальное заключение о том, что ее смерть наступила вследствие естественных причин. «И это, — в отчаянии думала Франческа, — был человек, которого я любила!» Этим Франческа и ограничивалась, не в силах двинуться дальше и страшась вспомнить остальное.

Почта для Франчески поступала на дом по Фрамингхем-стрит, переправляемая туда из штаб-квартиры корпорации на Манхэттене и из поместья, но оставалась нераспечатанной, пока в Бостон не приехала ее новая секретарша.

Франческа даже не вышла из своей комнаты, ее тетя Анжела отправила секретаршу обратно. Но та все же оставила для Франчески несколько срочных писем, в том числе от правления корпорации Бладвортов.

К середине ноября сложилась критическая ситуация — множество документов требовали личного рассмотрения Франчески. Гарри Стиллман и Морис Ньюмен вынуждены были потревожить Франческу в Бостоне с целой кипой бумаг.

Старший из совладельцев юридической фирмы выглядел немного смущенным.

— Строительная компания «Бла-Ко» закрывается с первого января, — сказал он. — Я понимаю, это удар для корпорации, как психологический, так и коммерческий. Надо признать, что в свое время было принято ошибочное решение о приобретении этого подразделения. Итак, это подразделение полностью ликвидируется. Само собой разумеется, что для развития торговых центров «Бла-Ко» будет разработана соответствующая программа. Правда, на первом этапе ожидаются убытки — придется покрывать все строительные расходы. Я думаю, нет смысла скрывать тот факт, что сейчас корпорация переживает самую тяжелую ситуацию с 1993 года.

Они сидели на крытой веранде дома, наслаждаясь кофе. По стеклам неустанно барабанил холодный дождь.

Довольно долго все молчали.

Франческа вспомнила свой летний визит в Нью-Йорк, когда руководители корпорации пытались скрыть от нее правду о состоянии дел «Бла-Ко».

Она встала, подошла к окнам веранды и посмотрела на косые струи дождя. Когда ее в сентябре выписали после недельного лечения в больнице Западного Палм-Бич, она вернулась в Бостон, собираясь там решить, как ей жить дальше. Со стороны это могло показаться совершенно нелепым — испытывать сомнения, возвращаться ли ей к роли владелицы шестидесяти миллионов долларов, «Дома Чарльза» и контрольного пакета акций корпорации Бладвортов, но Франческе и в самом деле нужно было какое-то время, чтобы обдумать это.

Она очертя голову бросилась в жизнь, к которой была совершенно не подготовлена, и набила немало шишек. Стоило ей мысленно взглянуть в недавнее прошлое, как лицо ее заливала краска унижения и стыда за допущенные ошибки или за непростительную наивность.