Телохранитель

Франческа с любопытством посмотрела на нее поверх чашки.

Миссис Хэмптон и сегодня была одета в платье из белого шелка, спадающее свободными складками с массивной фигуры. Ее шею украшали несколько ниток чудесного желтоватого жемчуга, на грудь спускались три длинные золотые цепи. Франческа долго не могла отвести взгляда от висящих на них драгоценностей — бриллианта величиной с голубиное яйцо в оправе из великолепных рубинов, обрамленной в золото камеи и византийского креста из ограненных изумрудов. Звеня браслетами при каждом движении, Квинни Хэмптон налила себе капельку чая из громадного серебряного чайника, стоявшего на специальной подставке справа от нее.

— Да, времена тогда были ужасные, — продолжала старушка на удивление молодым голосом. — Военные действия затянулись, но тут в войну вступили американцы, и у нас появилась надежда. Вер-нон и Ирен Кестл как раз организовывали для них развлечения.

Она помолчала, пристально глядя на Франческу черными глазами.

— Я рассказываю о первой мировой войне. Вы ведь немного знаете историю?

— О да, — пробормотала Франческа.

Она почему-то почувствовала себя школьницей перед лицом строгой учительницы. Она выпрямила спину и поправила на коленях юбку.

Франческа побаивалась встречи с некоронованной королевой Палм-Бич и, одеваясь, тщательно обдумывала свой наряд. Особая роль отводилась белым перчаткам. Теперь же она понимала, что ее страхи были совершенно напрасными. Миссис Хэмптон, похоже, вообще не обратил внимания на ее одежду. В первые полчаса у нее даже не было шанса открыть рот — старушка делилась воспоминаниями о каких-то людях, о которых Франческа понятия не имела.

— Да, вы их не знаете, — фыркнула миссис Хэмптон в ответ на ее признание. — И не только вы. Мало кто из живущих сейчас в Палм-Бич слыхал о Верноне и Ирен Кестл или о бедняге Гасси Джоне. А ведь всем нам тогда казалось, что Гасси обретет бессмертие! Мы ведь тогда понятия не имели о Пикассо или Модильяни. Кстати, как раз за вами висит Коро.

Франческа повернулась, стараясь не забыть о хрупкой чашечке в руках. Стена за ее спиной была увешана картинами. Здесь были натюрморты и пейзажи, виды замков, дворцов и вилл. Большая акварель изображала знаменитого Нижинского в роли Пана, играющего на свирели.

Франческа осторожно поставила чашку на один из маленьких, покрытых бархатными накидками столиков, которыми была уставлена комната. В доме стояла невыносимая духота; похоже, кондиционеров здесь не признавали. Где-то в глубине дома часы пробили половину пятого, их бой тут же подхватили с полдюжины других. Франческа стала прикидывать, когда можно будет откланяться.

Миссис Хэмптон взяла с серебряного подноса, стоявшего на столике перед ней, несколько крошечных бутербродов и откинулась на спинку кресла. Ее узловатые пальцы были усыпаны кольцами.

— А теперь расскажите мне, как ваши дела, — перешла хозяйка на другую тему, но не успела Франческа открыть рот, как тут же продолжила: — Вы слишком молоды, чтобы управляться со всем этим — но ведь вам, наверное, помогают юристы Бладвортов? Скажите, а орган по-прежнему на своем месте? Это была любимая игрушка Чакки Бладворта, подобный орган был в Уайтхолле у Флэглера, у Диринга стояло что-то чудовищное, а потом и Джон Ринглинг заказал такой же для своего особняка в Сарасоте. Но Чакки хотел, чтобы у него был самый большой и самый лучший орган, такой и установил. Приглашал знаменитых музыкантов из Нью-Йорка и Бостона. А сам не мог взять ни единой ноты и ждал месяцами, когда кто-нибудь приедет и сыграет. В конце концов нанял органиста, часами слушал его, сидя далеко за полночь, совершенно пьяный. Больше всего любил Верди. Правда, тот писал оперы, и, насколько я знаю, у него нет вещей для органа, но Чакки просил музыкантов, чтобы они играли для него арии из «Аиды» и «Риголетто». От этих мелодий он буквально сходил с ума.

Внезапно изменив тон, миссис Хэмптон спросила:

— Что вы почувствовали, когда узнали, что стали наследницей состояния Бладвортов?

— Очень удивилась, — опустила глаза Франческа, стараясь изобразить приличествующую случаю скромность. Она не могла догадаться, что именно хочет услышать от нее миссис Хэмптон.

В глазах старушки мелькнуло скептическое выражение.

— Что ж, могу себе представить. Ведь до этого у вас практически не было денег?

У Франчески почему-то появилась уверенность, что миссис Хэмптон знает про нее все. Вполне вероятно, что следила за ней по газетным публикациям, но теперь хотела составить собственное представление.

— Абсолютно никаких, — призналась Франческа. — Я работала клерком на кафедре истории в университете. Должность чуть выше секретарши, не больше. И с трудом выплачивала кредит за автомобиль.

— Так, так, так, — задумчиво произнесла собеседница, испытующе буравя ее острым взглядом черных глаз. — Ну, и что же вы думаете о завещании? Там ведь сказано, что ваш отец был любовником Карлы.

Франческа решительно выпрямилась.

— Я так не считаю, — осторожно произнесла она. — Там сказано, что он был единственным человеком, которого она любила. А под этим можно понимать что угодно.