Телохранитель

Франческа попыталась улыбнуться, стараясь скрыть свою растерянность. На самом деле она не знала этого. Дороти Смитсон обговаривала все детали бракосочетания, так что теперь трудно было разобраться, что к чему. «Что должно быть написано в приглашении на свадьбу?» — пришло ей в голову. Насколько знала Франческа, даже список приглашенных еще не был полностью составлен.

Из соседней комнаты донесся голос Герды Шенер, которая слышала их разговор:

— Мисс Луккезе лично или через кого-нибудь в ближайшее время сообщит окончательную дату бракосочетания. Возможно, это сделает мистер Курт. Но все равно, будьте добры прислать подвенечное платье сразу же, как только оно будет готово.

При этих словах портниха вопросительно взглянула на Франческу, и та только кивнула в подтверждение.

Когда они собрались и горничная проводила их к выходу, выслушивая бесчисленные уверения, что они приложат все силы и закончат платье как можно скорее, Франческа обессиленно опустилась в кресло и закрыла лицо руками, пытаясь избавиться от странного щемящего чувства отчаяния, идущего из самых глубин ее души.

«Похоже, мне вовсе не хочется выходить замуж», — сказала она себе. Оказаться женой человека, которого накануне свадьбы застала в постели с другой женщиной, означало обречь себя на пожизненные муки. Да, Курт объяснил, что это была ошибка, но внутренний голос подсказывал ей, что он не был честен до конца. Тот же голос твердил ей, что не следовало принимать его объяснений, даже если они выглядели более или менее правдоподобно. «Они ведь были любовниками и раньше», — не унимался голос. А может быть, их связь не прекращается и сейчас?

— Мисс Луккезе, — напомнила ей горничная, — постель готова.

«Мне необходимо отдохнуть», — устало сказала себе Франческа. Она так и не смогла привыкнуть к жаре Флориды. Единственным способом укрыться от нее было забраться под прохладные льняные простыни, утонуть в мягкой постели и проспать самые жаркие часы.

Франческа бросила взгляд на письменный стол, где за последние несколько дней скопилась изрядная стопка неразобранной почты. С уходом Дороти Смитсон письма копились и оставались без ответа, но Франческа терпеть не могла запускать дела; годы работы в офисе давали себя знать. Машинально она взяла верхний конверт и открыла его ногтем.

В конверте оказался счет. Она равнодушно выпустила его из пальцев, счет опустился на зеленое сукно письменного стола. В следующий конверт был вложен доклад входящей в состав корпорации нью-йоркской фирмы по связям с общественностью. Ей сразу же бросился в глаза абзац:

«…интервью Деборы Уолтон по телевидению может стать прекрасной возможностью для корпорации Бладвортов обрести новый имидж в глазах общественности и тем самым убедить акционеров, что не существует никаких проблем в такой структурной части корпорации, как „Бла-Ко“…

Предложение о телевизионном интервью легло рядом со счетом. Но в том же конверте оказалось несколько газетных вырезок, которые фирма по связям с общественностью регулярно направляла ей.

Верхняя была из делового еженедельника «Баррон» от 17 августа и доводила до сведения читателей, что владелица контрольного пакета акций корпорации Бладвортов, Франческа Луккезе, решила впредь использовать свое право непосредственно голосовать всеми своими акциями. В заметке проскальзывал намек на «беспокойство Бладвортов по поводу „Бла-Ко“.

Беспокойство. «Значит, у них в самом деле есть проблемы», — подумала Франческа. Насколько она была информирована, такое признание было сделано публично впервые.

Потом последовала страница из «Нэшнл инкуайрер», к которой была приколота записка одного из руководителей фирмы по связям с общественностью: «Мы пытались нажать на них и не допустить распространения этого номера по подписчикам, но чересчур поздно узнали про эту публикацию и упустили время».

На журнальной странице красовалась фотография «Дома Чарльза», снятая с высоты птичьего полета, — на ней четко вырисовывался остров Палм-Бич, в глубину которого уходила территория поместья, заброшенное поле для гольфа на девять лунок, особняк и группа домиков для гостей с черепичными крышами, выходящая к морю терраса, причал для яхт и два поблескивающих водной гладью бассейна. Здесь же была и фотография прекрасной девушки с длинными, по-цыгански вьющимися черными волосами, стоящей рядом с бассейном в таком узеньком купальнике из тонкой ткани, что с первого взгляда ее можно было счесть нагой.

Франческа бросила равнодушный взгляд на это фото. Может быть, в другое время она бы ужаснулась. Но она сразу узнала в нем фотографию, сделанную через телеобъектив несколько недель тому назад, которая уже успела появиться в местных газетах.

Несколько ниже на странице журнала размещалась другая фотография, запечатлевшая белокурого высокого красавца в белом вечернем костюме рядом с все той же черноволосой девушкой, выходящими из ресторана в Палм-Бич. Текст заметки гласил: